Онлайн книга «Золотая лихорадка»
|
— Возьми себе эту книгу. Грамотная ведь ты. — По Псалтырю тятенька учил: аз, буки, веди, глагол… Только мне делов не хватало, при бабке книжку читать! Василек, почитай вслух, а я посижу барыней. Кто это такая? — Это… А вот смотри, какая черная красавица. — Васька, бесстыдник! Это кто такая голая? Волосы черные, нос как у вороны? Сейчас свекрови отнесу… — Это цыганка. Черная красота! Самая жгучая! Дуня откатилась на каблучках и снова подошла застенчиво. — А ну, покажи еще. Вася закрыл книгу. На обложке какое-то здание, перед ним высокие каменпые ворота без стен, вокруг деревья. Надпись: «Париж». — Где ты взял? — Генеральша подарила. — Молоденькая? — Совсем молоденькая. Да и генерал не старый. Им тут выслугу дают скорей, чем на старых местах. Тут не только нам, но и генералам есть выгода. — Красивая она? Узнала, что ты грамотный? — Да, мы говорили, и она сама спросила, откуда же я знаю. Велела денщику распаковать чемодан и подарила мне книжку. Читайте, мол. — А ты? — ревниво спросила Дуня. — Надо было поклониться… И она черненькая? — Да, как цыганка. Красивая! — Ты думаешь, если как цыганка, так красивая? — Конечно. — А русые тебе не нравятся? — Нет! — Я черная или русая? — Ты? Так себе. Вечером, когда вырядишься, ты черная. А днем вот, как сейчас, белая, как гусыня. — Вот бог тебя накажет… Женишься на белобрысенькой. — Нет, я на черной. Вас, русых, много. — А черные как вороны. Тебе не пора жениться? — Пора. — А ты помнишь, как ты был еще мальцом и приехал к нам в Тамбовку, вы тогда, как герои, явились с Бердышовым, ходили по Горюну… А я уж была в невестах… Как вы нам все понравились! Иван такой удалый, веселый… Васька покраснел до корней своих светло-русых волос. — А Илья отбил меня у богатых женихов! Пень, а что удумал! Верно! А помнишь, Василек, я тебя еще целовала на вечерке, как малое дитятко… — И Дуня погладила его густые, мягкие волосы и заглянула в лицо. Вася потому и краснел, что помнил. Он поднял на Дуняшу чистые, немного грустные глаза, словно просил не обижать. — Я ведь знаю, ты не такой смирный… Слыхала, чего в городе натворил… А ты что нынче с Ильей не поехал? Дружба, а выдал товарища, а еще на прииск его зовешь! Если пойдете, и я с вами пойду… — Становой поедет, телеграмма есть на станке. Илью он убить грозился за то, что еще те годы разнес… Я за него поеду! — А красивый город! — сказала Дуня, рассматривая книгу. — У них тепло, зимы не бывает. — Дедушка мой, Спиридона Шишкина отец, воевал… Тятя мне на охоте рассказывал… Так понравилась? — Даже очень! Вот эта как раз на нее походит! — А Илья неграмотный у меня! Еще до барынь не добрался! А ты что, генеральшу голую, что ль, видел? — Почему это? — Да говоришь, что эта картина на нее походит! — Лицом поди! Васька засмеялся. — Пора тебе жениться, чтобы на генеральш не засматривался. Кого выглядел, тихоня! У тебя все проезжающие, то генерал, то американец, то поп… Я думала, ты в попы готовишься! — Я ей рассказывал, она удивлялась, что у нас американцы живут и что Бердышов был в Калифорнии… — Как я ее не повидала! Сбегала бы за чем-нибудь на станок, молочка бы ей отнесла. Она, говорят, требовала молока. — Нет, она везде просила сливок. Для кофе. — А где взяла? — А Татьяна на что! — Ах ты, верно, она звала… А я в коровнике назьмы чистила… Будет у тебя жена… Черная, красивая, нос с горбинкой, как баба-яга. — Дуняша расхохоталась. Вбежала Татьяна. — Все! Отбатрачила! — А где Федя? — Федя мой спит в бане. Ему хоть бы что! Вот батю любит! Егор с Петрованом поехали к китайцу — к нашему брату Сашке Кузнецову, а не к купцам… А ты че с неженатыми парнями? — Василечек! Дитятко! — Дуняша приласкалась щекой к Васяткиной щеке. — Он мне всегда люб… А смотри, какой он вырос… Встань! — Что я, не знаю, што ль? Соколеночек мой! Племянничек! — об другую щеку потерлась Татьяна. — Грамотный, зараза! Что прочтет, сразу запомнит. Тебе бы, Васька, в город… — Ну, молодки, я пошел, — поднялся Василий. — Сплетничайте тут. — Постараемся! — Спасибо, Василь Егорыч! — поклонилась Дуня. — Уж простите нас, — в топ ей ответил Василий и тоже поклонился. — Ты там со своими все из-за яблоков с черемухой не разберешься? Наши, кроме палок да грибов с огурцами, ничего не видели. — А редька? — отозвалась Татьяна. — Редька да капуста, чем не еда. Пермяки да тамбовцы, чем не беда… Василий, надев шапку, в одной рубашке пошел домой. * * * — А что от тебя ханьшином пахнет? — спросила Дуня. — Свои угощали на помочах! — ответила Таня. — В пост-то! — Мало ли! А помнишь когда-то, как в Тамбовке плясали великим постом? Васька все о чем-то думает, ты бы хоть его возмутила, свела бы с ума, — говорила ей Татьяна. — Куда сводить? — Туда! — Грех! — С Васькой-то грех!.. — Татьяна расхохоталась. — Я бы другой раз сама думаю… Кто это нас с тобой смущает? — А я согрешила! — печально сказала Дуня, садясь на сундук и локтями упираясь в свои колени. — Это с Васькой-то? — Нет. С Ильюшей! — Дуня понурилась. — Первый раз в жизни пожелала ему плохого… Пообещала обидеть его. И не могу забыть. — Какие пустяки! Какая ты барыня! «Эх, барыня угорела, много сахару поела!» — прошлась Таня с притопом и взвизгнула: — И-и-и-эх! Эх! — и развела рукой. — Гуляй! В своей-то избе! Сейчас моя орава нагрянет. — Нет, это не пустяки, — ответила Дуня. — Васька у нас не влюбился ли в генеральшу! — сказала Татьяна. — Какой-то он задумчивый. А ведь парень что надо. А ну как черноглазая присушила, зараза! Знала бы — сливок не носила ей. Василий пришел домой. Егор вернулся только что от своего приемного сына из-за речки. Он велел Васе почистить ружье. Василий посмотрел в дуло. Там — черно. «Сам ездил, стрелял, а меня не пускает», — с обидой подумал Василий. Ему хотелось размяться, сразиться с каким-нибудь зверем. Вдруг нарвешься! И подумать в тайге, чтобы никто не мешал. |