Книга Сергей Дягилев. "Русские сезоны" навсегда, страница 61 – Шенг Схейен

Равель был намного моложе Дебюсси, ему было тридцать четыре года, и в то время он считался самым прогрессивным композитором Франции. Его музыку исполняли в кружке Кузмина и на «Вечерах современной музыки» Нувеля, поэтому выбор Дягилева был очевиден, хотя, разумеется, он мог бы пригласить и других признанных мастеров, например Дюка, д’Энди или Сен-Санса, чьи имена мелькают в списках, составленных Дягилевым в тот период. И все же первым спектаклем, над которым началась работа, стал балет на музыку Равеля, что подчеркивает значение, которое Дягилев придавал сотрудничеству с этим молодым французским композитором. Несомненно, это решение шокировало консерваторов из дягилевского окружения, лидером которых был Безобразов. Дягилев писал Бенуа:

Идея балета “Дафнис и Хлоя” принадлежала Фокину, и он пытался поставить спектакль на этот сюжет начиная с 1904 года. Осуществив давнее желание хореографа, Дягилев обеспечил себе его преданность, на что в случае с Фокиным можно было рассчитывать не всегда. Этот первый этап совместной работы над концепцией балета «Дафнис и Хлоя» особенно запомнился Равелю своей суматохой. Композитор писал приятелю:

Однако самой сложной задачей для Дягилева было подготовить новый балет в «русском стиле», по уровню не уступающий «Борису Годунову» (спектаклю на тему российской истории с большим количеством деталей в народном духе), но превращенный в подобие «Павильона Армиды» Фокина. Первым, к кому обратился Дягилев с предложением написать музыку для балета под названием «Ледяной дом», стал Федор Акименко⁶.

М. Равель. Рисунок А. Бенуа

Его мог порекомендовать Дягилеву Нувель, так как музыка Акименко исполнялась на «Вечерах современной музыки», или же Кузмин, игравший его произведения у себя дома⁷. Многие недоумевали, что́ Дягилев нашел в этом композиторе, и вскоре Сергей сам начал задавать себе тот же вопрос. 12 сентября он написал Бенуа: «Акименко при ближайшем знакомстве нам не понравился – тюря, глуп и провинциален»⁸.

По словам Бенуа, на роль композитора нового балета долгое время претендовал Черепнин, он даже был членом постановочной группы, однако по непонятным причинам остался не у дел. ^[178]

Следующим кандидатом был признанный мастер и авторитетный педагог Анатолий Лядов. Он был известен кропотливостью в работе и блестящей техникой и в этом смысле являлся типичным представителем петербургской школы. Разумеется, Дягилев был с ним знаком и обратился к нему без колебаний:

В либретто нашли отражение различные истории на тему жар-птицы, позаимствованные из знаменитого собрания русских сказок Александра Афанасьева. Вероятно, Дягилев и сопровождавший его в поездке Фокин еще в Венеции набросали в общих чертах либретто. Лядов вскоре сообщил о своем согласии, после чего его довольно быстро свели с Фокиным. Создание декораций и костюмов поручили Александру Головину, оформлявшему в 1908 году спектакль «Борис Годунов».

Вероятно, глядя на то, как успешно идет подготовка «Жар-птицы», Дягилев решил отказаться от Дебюсси. Французский композитор не привык к подобному обращению и пришел в ярость. Он писал Лалуа:

Пройдет некоторое время, прежде чем отношения Дягилева и Дебюсси вновь наладятся, но полное доверие композитора он себе так никогда и не вернет. Очевидно, Дягилев не опасался, что в следующем сезоне у него будет слишком короткая программа, так как в Венеции они с Бакстом и Нижинским обсуждали постановку еще одного нового балета. Тогда же Нижинский послал письмо своей сестре с просьбой как можно скорее прислать ему сказки «Тысячи и одной ночи» на русском языке¹¹. Так в Венеции зародился первый замысел «Шехеразады».

Несмотря на то что Лядов охотно согласился участвовать в создании «Жар-птицы», Дягилев беспокоился. Композитор, страдавший чрезмерной самокритичностью, сочинял музыку очень медленно. Дягилева одолевали дурные предчувствия, и он попросил Бенуа «поработать» над Лядовым в Санкт-Петербурге: «В крайнем случае надо будет за отказом Лядова просить Глазунова, но насколько первый приятнее!»¹² Что оставалось делать Дягилеву? Глазунов действительно был не самым приятным человеком, но хороших молодых композиторов в России было очень мало. Нувель, основной поставщик новых талантов для Дягилева, сетовал, что нет «в музыке ничего нового, нет даже ни одного дарования, подающего надежды»¹³.