Книга Под гнетом страсти, страница 15 – Николай Гейнце

В старинной части дома сохранились нетронутыми комнаты с обстановкой, древность которой считалась веками, и обширная галерея, где по стенам были развешены портреты во весь рост разных поколений доблестных князей Облонских, ведших свой род от Рюрика. Все остальные княжеские апартаменты были меблированы с поразительной роскошью, могущей удовлетворить самый требовательный современный вкус.

Иностранцы, приезжающие в Москву, считают своей обязанностью посетить и осмотреть дом Облонских, как выдающийся памятник русской истории.

К вечеру дня нашего рассказа в Облонском ожидалось много гостей из Москвы, так как назначен был ежегодно даваемый князем летний бал.

Тотчас же после обеденной прогулки князь Сергей Сергеевич прошел в свой кабинет.

Эта большая и своеобразная комната помещалась в старинной части дома, имела круглую форму и освещалась тремя окнами, выходившими на восток, север и запад.

Три совершенно разные картины открывались перед взором из этих окон, прорезанных в толстых стенах и образующих как бы еще три маленьких комнатки, каждая глубиною в два аршина. С одной стороны темный лес тянулся, теряясь на краю горизонта, целое море зелени, колеблемое порывами ветра; с другой — поля, луга и длинная серебристая полоса реки; наконец, посредине, на довольно значительном расстоянии, мелькали церковь и избы села Покровского.

Стены этого обширного кабинета были заставлены частью книжными шкафами, а частью широкими турецкими диванами, утопавшими в мягких восточных коврах, покрывавших и паркет. Богатые красивые бархатные драпировки обрамляли окна и единственную дверь. У среднего окна, выходящего на север, стоял дорогой старинный письменный стол, заваленный журналами, газетами, визитными карточками и письмами. Все это лежало в изящном беспорядке.

В кабинете было, впрочем, несколько этажерок, уставленных всевозможными безделушками, objets d’arts ^[3], которые скорее можно встретить в будуаре хорошенькой женщины, чем в кабинете мужчины, особенно в возрасте князя Облонского.

Не успел князь войти в кабинет и небрежно опуститься в большое вольтеровское кресло, как в комнату неслышною походкою вошел его камердинер Степан.

Он имел тот же важный и серьезный вид, как и за обедом.

— Степан, — сказал ему князь, уже привыкший к подобной точности своего наперсника, — я сегодня утром гулял так долго недаром…

— Я понял это, ваше сиятельство. Что же, ваше сиятельство довольны встречей?

— Лакомый кусочек! Молодая девушка, почти ребенок… прелестная, очаровательная… волоса, как лен… чудные глаза.

Князь остановился.

— Ваше сиятельство изволили с ней говорить?

— Я провел с ней около часу.

— В таком случае, ваше сиятельство успели ей понравиться.

— Я так думаю.

— Когда же ваше сиятельство ее снова увидит?

— Если захочу, завтра утром.

— И вы пожелаете?

— Нет, не так скоро.

Степан, не изменив серьезного выражения своего лица, молча наклонил голову в знак одобрения.

— Не мешает заставить себя ждать, — продолжал князь.

Со стороны камердинера снова последовало молчаливое согласие.

— Заставить о себе думать… беспокоиться и потом показаться неожиданно. С женщинами только этим и возьмешь. Занимать их ум, возбуждать воображение — в этом все дело.

— Совершенно верно! — почтительно заметил Степан.

— Кроме того, у меня есть еще причина. Я хочу иметь более подробные сведения об этой молодой девушке, прежде чем что-либо предпринять. Я считаю ее вполне невинной, чрезвычайно целомудренной… но я могу ошибаться.

— Я весь к услугам вашего сиятельства. Вашему сиятельству стоит только сказать, о ком идет речь, чтобы я знал, как взяться за дело. Смею думать, что это не крестьянка?

Цивилизованный лакей произнес слово «крестьянка» тоном невыразимого презрения.

— Нет, ничуть не бывало! — отвечал князь со смехом. — Она дочь одной моей знакомой…

Степан весь проникся уважением.

— Знакомой! Но ты должен ее знать, Степан.

— По крайней мере, по фамилии я должен непременно ее знать, так как я не думаю, чтобы хоть одна фамилия знакомых вашего сиятельства не сохранилась навсегда в моей памяти.

— Эту ты ближе и лучше знаешь.

— Не благоугодно ли будет вашему сиятельству ее назвать?

— Это… Анжелы…

— Анжелика Сигизмундовна Вацлавская! — сказал Степан, выражая удивление настолько, насколько позволяла ему его обычная сдержанность.

— Она самая.

На минуту водворилось молчание. Выражение удивления на невозмутимом лице Степана быстро исчезло и заменилось скромной полуулыбкой.

— Таким образом, ваше сиятельство встретили знакомых, — спокойно сказал он. — Так как ваше сиятельство, как всем известно, находитесь в наилучших отношениях с Анжеликой Сигизмундовной.

Легкая тень пробежала при этих словах по лицу князя, и его губы сложились в чуть заметную ироническую улыбку.

— Действительно, я хорошо знаю даму, о которой ты говоришь, — заметил он, усмехаясь, — но дело идет не о матери, а о дочери.

— Ввиду положения молодой особы, я, осмелюсь заметить, не понимаю затруднения вашего сиятельства, — отвечал Степан тоном, как будто говорившим: «Я не понимаю, какую услугу могу оказать я, когда стоит только нагнуться, чтобы взять».

Князь понял заднюю мысль своего слуги.

— Тут-то ты и ошибаешься! Вопрос вовсе не так прост, как ты думаешь, по многим причинам.

Он посмотрел очень пристально на своего камердинера.

— Знал ли ты, что у Анжель есть дочь? — прибавил он.

— Не имел об этом ни малейшего понятия, ваше сиятельство.

— И никто об этом не знает?

— О, за это я ручаюсь, — самодовольно произнес Степан, — иначе бы я знал это первый.

— Это доказывает, что у нее есть особые виды на эту девочку.

— Которые не трудно отгадать, ваше сиятельство! Для женщины в положении г-жи Вацлавской, так искусно сумевшей составить себе состояние, хорошенькая молодая дочь может принести большую пользу, удвоив и даже утроив ее капитал.

— Да, — продолжал князь, — чем менее она известна, чем лучше воспитана, тем более ее появление в полусвете произведет впечатление, — прибавил он с насмешливой улыбкой.

Степан позволил себе тоже слегка улыбнуться.

— Вот этой-то мыслью я прежде всего и задался, и по поводу этого-то вопроса мне и нужны твои услуги.