Книга Так устроен мир, страница 24 – Джеймс Хедли Чейз

– Целых два? – Лорелли удивленно заморгала. – Какая прелесть. Приставить к девушке бандита, как не стыдно!

– Вот глупышка. Кто-кто, а Джо тебя в обиду не даст. – Шульц выглянул в окно. – Ну, мне пора. Красивый сад, правда? Может, вернусь пораньше. Хотелось бы часок повозиться с цветами.

Толстяк наклонился к девушке, но та закрылась книгой.

– Нет. Ни в коем случае. Хватит с меня ваших телячьих нежностей.

Шульц прикрыл глаза.

– Ты серьезно? Как скажешь. Но если вздумаешь миловаться на стороне… – В его голосе появилась угроза.

– Не волнуйтесь о моей личной жизни. Слыхали о сублимации? У меня есть томик Крафт-Эбинга.

Толстяк натужно улыбнулся:

– Все, время разговоров вышло. Увидимся вечером.

– До свидания. – Лорелли следила за каждым движением Шульца. Когда он подошел к двери, она сказала: – Пол…

В ее голос прозвучала странная нотка. Шульц настороженно обернулся:

– Что?

– Гарри Дюк сказал… он видел, как вы надеваете петлю мне на шею.

Шульц хлопнул себя по толстым ляжкам и от души расхохотался:

– Так и сказал? Вот собака хитрая! Теперь видишь, что к чему, моя голубка? Он хочет вбить клин между нами.

– То есть он все придумал? – подозрительно спросила Лорелли.

– Гарри – большой шутник. Как расскажет чего – хоть стой, хоть падай. За это я его и люблю. Жаль, что его дни сочтены.

Жесткие глазки Шульца блуждали по лицу Лорелли. Он пытался понять, что у нее на уме.

– Можете драться, – сказала девушка, – можете швырять в меня стаканы, но запомните: я терпеть не могу убийств. Особенно когда пытаются убить меня. Только попробуйте – и вам крышка, Пол. – Это прозвучало так зловеще, что у Шульца отвисла челюсть.

– Не волнуйся так, моя прелесть. И не верь Гарри Дюку. К тому же если бы я собрался тебя убить, то обошелся бы без веревки. – Он шагнул к кровати, глаза как мраморные шарики. – Я бы тебя отравил. Медленно, чтобы помучилась. Смотрел бы, как тает твоя прелестная фигурка. Чтобы от твоего вида даже гробовщик сблевал.

Лорелли рывком села на кровати.

– Убирайтесь! – крикнула она. – Мерзкое животное! Вон!

Настроение Шульца резко улучшилось. Наконец-то удалось напугать эту стерву. Было бы занятно ее отравить. Очень некрасивая смерть.

– Я тоже люблю пошутить, – сказал он. – Когда мы с Дюком начинаем говорить об убийствах, просто не принимай нас всерьез.

Шульц сделал ручкой и вышел из комнаты.

Лорелли откинулась на подушки, ее подташнивало. А что, Шульц действительно может ее отравить. С него станется. Просто добавит яд в пищу, когда сочтет нужным. Девушка потрогала горло. Неужели он правда пытался ее задушить? Если так, нельзя оставаться в этом доме ни секунды.

Раздался звук двигателя. Лорелли спрыгнула с кровати, подбежала к окну и убедилась, что большой черный автомобиль скрылся из виду.

Денек будет жаркий. Она стояла у окна в веселенькой пижамке, чувствуя, как солнце проникает сквозь ткань и ласкает кожу. Ужасно, что придется сидеть дома.

Девушка угрюмо присела на кровать. Она никак не могла выкинуть из головы угрозу Шульца. Мысль о яде расстраивала ее все сильнее.

Лорелли сунула ноги в тапочки и потянулась за платьем. Не хочется весь день проваляться в постели. Слишком жарко. Еще и тревожно. Пора чем-нибудь заняться.

Закурив, девушка еще раз подошла к окну и стала рассматривать вереницу машин, движущихся в сторону Бентонвилля. Она то и дело вспоминала Шульца. Ее терзало смутное предчувствие.

Дверь отворилась, появился Джо.

У него, как и у Лорелли, тоже не было фамилии. Шульц умел находить сирот без роду без племени. Беспризорников, появившихся ниоткуда, никто не будет искать, когда они станут ненужными и исчезнут.

Джо был молод, но опыта у него хватало. Парень не знал, когда родился, да и не стремился узнать. Говорил, что ему то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет. Еще в приюте он привык держаться обособленно и сбежал, когда понял, что может о себе позаботиться.

Год спустя его встретил Шульц. Он предложил парню поработать водителем и не был разочарован: оказалось, Джо умеет помнить добро. Но полного доверия Шульца он так и не добился.

Джо был тощий, даже костлявый, всегда в одних и тех же нестираных фланелевых брюках и кожаной куртке с молнией, вокруг шеи – черно-белый шарф. Волосы короткие, черные, густые – чисто котиковый мех. Джо стриг себя сам, поэтому всегда был какой-то взъерошенный.

Лицо бледное, черты мелкие. А вот глаза хороши: глубокие, черные, с густыми ресницами.

Парень постоял в дверях, равнодушно рассматривая Лорелли. Затем вошел в комнату и тихонько прикрыл дверь ногой.

Лорелли глянула на него через плечо и снова повернулась к окну.

Джо подошел к туалетному столику и принялся рыться в косметике – брал пузырек с духами, откручивал колпачок, нюхал, закручивал, ставил на место, брал следующий.

– Толстый говорил о нас с тобой, – сказала Лорелли.

– Знаю, – ответил Джо и открыл очередной пузырек. Пахнет вкусно. Он капнул духи на пальцы, растер, сложил руки лодочкой, поднес к лицу и сделал глубокий вдох.

– Я начинаю его бояться. – Лорелли снова улеглась в постель.

Джо пресно хмыкнул, выражая крайнюю степень веселья.

– Его? – Он снова хмыкнул.

– Гарри Дюк сказал, что Пол стоял надо мной с веревкой. Скажи, он правда хотел меня убить?

Джо взял ножницы Лорелли и начал подстригать волосы возле ушей.

– Сама-то как думаешь?

– Пол сказал не верить Дюку.

– Интересно, куда бы он дел твой труп? – небрежно бросил Джо, продолжая щелкать ножницами.

– Перестань! – Девушка вздрогнула.

Джо бросил взгляд на Лорелли. Она заметила блеск в его глазах и расслабилась.

– Мне страшно, Джо.

– Что еще он сказал?

Джо положил ножницы на место.

– Говорил, что отравит меня. – Лорелли повернулась на бок, нервно покачивая ногой. Мелькнула полоска красного шелка, Джо взволновался и снова хмыкнул.

– Толстый не разбирается в ядах. Он просто хотел тебя припугнуть.

– Сказал, что ты убил двух человек. Наверное, чтобы мне стало еще страшнее.

– Но не стало же?

– Нет. – Девушку сердило безразличие Джо. – Ты мне об этом никогда не рассказывал. Кто они были? Зачем ты их убил?

– Какая разница? – Джо устал от разговоров. – Не помню. Давай не будем тратить время попусту.

Лорелли поняла, что он ничего не расскажет.