Онлайн книга «Грехи отцов отпустят дети»
|
Евгений довел до нее Елену Сергеевну. Она пригласила его зайти, посмотреть сад и дом. Он принял приглашение и отсутствовал более двух часов. Вернулся ближе к полуночи, довольно насвистывая. Неизвестно доподлинно, заметил ли его совместный с Одинцовой уход и позднее от нее возвращение Павел Петрович, но то, что он мог из своего окна наблюдать за эволюциями недруга, сомнению не подлежит. * * * На следующей неделе все занимались своими делами. Однажды Фенечка вместе с Сашенькой в коляске гуляла по обширному кирсановскому саду. Участок деду в свое время достался на пригорке; на самой высокой точке положенного надела тогда же поставили дом. Калитка и ворота располагались в самом нижнем краю выделенной территории. Оттуда наверх, к особняку, шла подъездная аллея. Другая дорожка, пешеходная, вела от калитки к беседке, расположенной в другой части низины. От беседки можно было вернуться назад к дому другой дорожкой. Таким образом, строения на участке располагались в виде почти равностороннего треугольника: в основании – въездные ворота с гаражом и домом для прислуги и беседка, а в качестве вершины – господский особняк. Беседка была вся засажена кустами жасмина и сирени и совершенно скрыта от посторонних глаз. Там летом, особенно в жаркие дни, Кирсановы любили отдыхать. Иногда в выходной приказывали подать туда самовар. Вот и сейчас вместе с коляской там уединилась Фенечка. Малыш Сашенька спал, раскинутые его кулачки были плотно сжаты, лицо нахмурено, словно говорило: вот я вырасту, всем задам перца! Молодая женщина сидела в теньке и просматривала в телефоне интернет-сайты. Вдруг снаружи беседки что-то стукнуло, и на пороге возник Евгений. Фенечка вздрогнула и поспешно спрятала телефон. – Фу, как вы меня напугали! – воскликнула она. – Виноват-с. А я решил заглянуть-с. Не думал вас здесь застать. – Прогуливаетесь? – Да. Проветриваю мозги после утреннего сидения за опытами. – Можете мне рассказать, чем вы занимаетесь? В чем заключается ваша наука? Пояснить, так сказать, и-эл-ай-файф? 3 – Ой, нет, боюсь, не удастся – но отнюдь не потому, что вы не поймете. Я, к сожалению, совершенно бесталанен как популяризатор. Да-да, увы, я совсем не Стивен Хокинг… 4 – Слава богу, – со смехом заметила Фенечка. – …поэтому о работе могу толковать только с коллегами, на присущем нам птичьем языке. Давайте я вам лучше доложу о своей велосипедной прогулке. – Ну, попробуйте, – улыбнулась Фенечка. – Проехал я сегодня, согласно одометру, шестнадцать километров… – О, много! – Да что вы! В Оксфорде я в свой выходной по тридцать-сорок километров, бывало, наматывал. Однажды сделал сотенку. Но там ведь и вся инфраструктура под «байсиклы» заточена. Огромное количество велотрасс, специально выделенные дорожки в городе, велосипедист на дороге всегда прав. Велопрокаты прекрасно развиты, бросай двухколесного друга где хочешь, можно активировать с мобильного телефона. На въезде в город знак: Оксфорд, сайклинг сити. А какая парковка для великов на станции! Огромная крытая площадь, вся железными конями уставлена. – Видела, – кивнула Фенечка. – Вы там учились? – Бог миловал!.. Приезжала на экскурсию, когда язык летом учила. Давно, еще в школе… Да, в Англии, конечно, хорошо. Только скажите, Евгений, почему вы так Россию не любите? – Кто вам сказал? – Да вы никогда с таким жаром, как об Англии, о нашей стране не отзывались. – Нет, что вы! Я очень Россию люблю. Не люблю только чванливых ее обитателей, которые всех напропалую учат жить по-своему. – Вы кого имеете в виду? – лукаво улыбаясь, осведомилась Фенечка. И надо же было такому случиться, что как раз в тот момент в усадьбу заехал Павел Петрович Кирсанов. Он направлялся с инспекцией в отдаленный район области. Путь пролегал мимо дома, время позволяло, и он решил заскочить, чтобы забрать позабытые документы и заодно пообедать домашней пищей. Чтобы не куролесить по усадьбе по подъездной дороге, он бросил машину у ворот и вошел на участок пешком, через калитку. Его внимание привлек оставленный кем-то у беседки велосипед. Он подошел ближе и остановился. Из беседки доносились голоса. Павел Петрович узнал их. Он замер. Заросли жасмина и сирени делали его невидимым для говорящих. – Есть тут некоторые павлины-типусы, от которых меня, право слово, подташнивает, – неопределенно заметил Евгений. – Вы моего деверя имеете в виду? Павла Петровича? – Хотя бы даже и его. На редкость противная особь. Индюк. – А у вас острый язычок. Вот интересно, а что вы думаете о его брате и моем муже, Николае Петровиче? – Ну, во-первых, он, насколько я понимаю, не муж вам? Вы пока не венчаны? Не расписаны? – Тогда скажите, что вы думаете о моем сожителе Николае Петровиче? – А что о нем думать? Простой и добрый барин. Слуга царю, отец солдатам. – А что вы в таком случае думаете обо мне? – лукаво смеясь, вопросила Фенечка. – Считаете небось расчетливой тварью, что захомутала старичка и теперь выходит за него ради денег? – Да что вы! Ни в коем разе! О вас я думаю так: любовь зла, полюбишь и козла. – Вы хотите тем самым сказать, что Николай Петрович меня любит? Или что я его? Кто из нас козел, короче? – Ну, уж никак не вы. Вы – милая юная козочка. – Вот как? Ну а вы? Вы-то любите хоть что-нибудь? Или кого-нибудь? – Никак нет-с! – А нашу соседку Елену Сергеевну Одинцову? – Я бы мог полюбить ее только затем, чтобы доставить неудовольствие вашему деверю, прекраснейшему Павлу Петровичу. – О! Так вы тоже заметили, что он за нею волочится? – Хм. Фрайтфулли токинг 5, она мне сама поведала, что между ними некогда имел место роман. – О! Вы достигли с нашей соседкой, как я гляжу, глубокой степени откровенности! Весь этот диалог, непосредственно касающийся его самого, Павел Петрович слушал, замерев на месте и не в силах пошевелиться, чтобы не выдать себя. Пот выступил на его челе. – Ну а если говорить обо мне, – продолжала провоцировать молодого человека Фенечка. – За что бы вы, к примеру, могли полюбить меня? |