
Онлайн книга «Вскормленные льдами»
![]() И как укором где-то там за кормой во мгле остался брошенный «Владимир». Давно они не теряли суда. * * * Рассвет принёс облегчение – пурга наконец выдохлась. Теперь можно было поднять беспилотник. И тут ждала приятная новость – уже всего в двадцати милях аппаратура фиксировала разрушенность льда по пятибалльной шкале на уровне «троечки». А там уже и до Берингова рукой подать. Всё! Считай, вырвались. Вышли. Правда, «добить» эту миле-двадцаточку тоже ещё надо было. Но после напряжённой ночи уже как-то не пугало. К проливу Беринга вышли на третьи сутки. * * * И за мысом Дежнёва лежали льды, отличаясь, кстати, немного цветом – сказывались состав и влияние вод Тихого океана. Льды ерундовые, меньше полуметра, что не являлось препятствием для таранных форштевней броненосцев. Тем не менее «Ямал» как само собой повёл караван дальше. Потеплело и закономерно над морем тянуло туманом. Его веяло ветром и набирающим силу рассветом. Чуть позже, когда немного прояснилось (впрочем – наплывами), прошвырнувшийся беспилотник предоставил примерную картину. На экране в разрывах тумана было видно, что «белая поляна» с проплешинами полыньей раскинулась практически до самого острова Святого Лаврентия и… …легли на штурманские карты линейки… посчитали-прикинули, сколько ещё до чистой воды – получилось восемь-девять часов, при эскадренном в десять узлов. В планах – довести эскадру до открытых вод и… практически адью! – Я на контроле, – доложил начальник связи капитану, пропав надолго в радиорубке – «подслушивать». Рожественский вроде бы как лично своими планами с «ямаловцами» и не делился, но всё «радио» с Санкт-Петербургом проходило через ретранслятор-ледокол. Соответственно содержание переговоров с Авеланом и замыслы Морского штаба секретом не являлись. И складывалось такое впечатление, что однозначных и чётких планов-то не было – адмиралы оглядывались на обстоятельства и обстановку. Единственное, что проработав несколько сценариев. Основная тактическая цель «отряду Рожественского» рисовалась примитивно – способствовать прорыву порт-артурской эскадры адмирала Витгефта. Разведка «русских» работала из ряда вон плохо, но примерную расстановку японских сил знали. То́го стережёт Витгефта у Артура и по всей логике никуда ему (псу сторожевому) не деться. Передовым дозором поблизости от Владивостока «бродит» отряд Уриу, с задачей до подхода Камимуры ввязаться в стычку с крейсерами адмирала Иессена, если те выйдут на японские коммуникации. Сам Камимура доподлинно где – не известно. Вот и все сведения. Ну, а пока… где-то там, а конкретней в бухте Провидения Чукотского полуострова эскадру должен был поджидать угольщик. Или не должен… если не добрался или вовсе перенацелился на Петропавловск-Камчатский. Куда, кстати, по планам, составленным ранее – до выхода отряда броненосцев из Кронштадта, обещалось прибытие ещё двух дополнительных судов с углём из Америки. Опять же – если не произошла утечка информации и их не перехватили японцы. Откуда утечка? А хотя бы из самих Штатов. Или американских браконьеров, что нагло шныряют у берегов Камчатки. Вот поэтому все «яйца в одну корзинку» не стали складывать, разделив пункты назначения – хоть какая-то гарантия пополнения топлива. Операция с угольщиками задумывалась тщательно и с размахом, наплевав на тройную оплату услуг и завышенную страховку американских судовладельцев. Тут ничего не поделаешь – в такой ситуации денег не считают. Капитаны судов до определённого момента были уверены, что пункт назначения – Владивосток, и только русские представители имели специальные полномочия. Тем не менее неясность для Зиновия Петровича сохранялась. Адмирал вполне уместно опасался, что, придя в Петропавловск-Камчатский, застанет там сожжённые склады или перетопленные угольщики. В то же время отсутствие телеграфа в Петропавловске гарантировало, что информация о приходе в порт судов с углём (для кого?) не умчится шпионской «точкой-тире» к противнику. Ну, а далее, если с угольщиками всё пройдёт по плану, у Рожественского было два пути. Первый – выход к Владивостоку на соединение с отрядом Иессена, с последующим броском к Порт-Артуру уже полноценной эскадрой – то есть с крейсерским прикрытием. Не исключался проход проливом Лаперуза в Японское море, дабы встретить отряд Иессена уже в море. Вне всяких сомнений, все эти варианты требовали слаженной координации. Однако ситуация в осаждённой крепости складывалась так, что… В общем, как бы Рожественскому не пришлось на всех парах мчать на подмогу Витгефту, не заходя и не тратя время на Владивосток, обогнув Японские острова с восточной стороны Тихим океаном. В этом случае у Иессена была бы своя отдельная задача – оттянуть на себя часть японских крейсерских сил, по возможности не вступая в заведомо неравный бой. Посему, пока при флагмане Рожественского присутствовал «Ямал» с его длинноволновой радиостанцией, этим тактическим преимуществом пользовались вовсю – переговоры между «Суворовым» и Санкт-Петербургом шли плотным потоком. А Морской штаб уже слал телеграфом приказы Иессену и, с понятной задержкой из-за осады крепости, Витгефту. Но главное сейчас для Зиновия Петровича, конечно – определиться с топливом и уже от этого «плясать». * * * На мостике ледокола капитан – стои́т у массивной металлической тумбы (РЛС метрового диапазона). Аппаратура ещё советского наследия использовалась редко, хотя во льдах качество давала неплохое. Посмотрел показания, протестировал… штатно, буднично, с ощущением покоя – после напряга во льдах наступила расслабуха. Ещё подумал: «Как в музыке перепады: за грустью – веселье и так далее. Чего-то это меня в лирику кинуло?.. Так! Горизонт чист. Нужды гонять беспилотник не вижу… всё одно туманы, обойдёмся эрэлэской». И бормочет скорей для себя под нос: – Рожественский опасался, что То́го его будет ждать прямо у входа? …Хм. Полез бы японский адмирал в лёд, как же! Да в такие да́ли – за три тыщи миль. На месте рулевого вахтенный Миша Воронёнок, «отработавший» судоводителем на флагмане «Суворов», – делится впечатлениями о корабле и экипаже, в контексте «во какие они – предки»: – Люди как люди… – и хмыкнул, видимо, хотел добавить по-булгаковски, однако не стал, – но воя-я-яки! По-моему, у Марка Твена читал, что со звания майора военные начинают безнадежно тупеть. – Матереть, – поправил Черто́в, – не вздумай такое при начбезопасности сказать. Обидится. |