Книга Порог, страница 13 – Сергей Лукьяненко

Если же две разумные культуры развивались вместе на одной планете, то уничтожение слабейшей происходило еще в каменном веке. Как, кстати, случилось и на Земле — с неандертальцами. Им, впрочем, еще повезло. Они могли скрещиваться с людьми и не все были съедены, а в небольшом количестве ассимилированы. У всех европейцев и азиатов есть два-три процента генов неандертальцев.

Разум на определенном этапе развития очень жесток.

Так что Невар, где развившаяся на двух соседних планетах разумная жизнь не стала уничтожать друг друга, а принялась сотрудничать и вместе осваивать космос, был явлением уникальным. К моменту полета Гагарина неварцы-гуманоиды и неварцы-кошачьи уже вовсю летали друг к другу и совместно осваивали третью планету (в дальнейшем ее прибрали к лапам кисы, но даже это произошло мирно). Пожалуй, если бы не уникальное количество пригодных для жизни планет в одной системе — целых пять, дуальная цивилизация Невара отправилась бы к звездам раньше человечества и сама стала бы шестым членом Соглашения.

Но все сложилось так, как сложилось. В Соглашение вошли люди, и теперь Бэзил Николсон изучал особенности их культуры, а не какая-нибудь остроухая киса изучала историю Человечества.

Однако одно дело изучать разумную жизнь, которая еще не вышла в космос и не способна обнаружить научные зонды и станции. Совсем другое — изучать цивилизацию, которая шныряет по своей звездной системе и строит первый межзвездный корабль. В системе Невар была лишь одна наблюдательная станция, принадлежащая Ракс — именно в их зону протектората входил Невар. Разумеется, попасть на эту станцию Бэзилу не светило ни при каких обстоятельствах.

В течение учебного года Бэзил знакомил всех желающих с историей удивительной миролюбивой культуры Невара, после чего тема оказывалась вычерпана до дна. Бэзил собирал вещи и переезжал в другой университет. Образ жизни вполне удобный и даже интересный, когда тебе тридцать лет, и не слишком воодушевляющий, когда близится пятьдесят.

А еще Бэзил никогда не бывал в космосе. Он мог бы позволить себе туристический тур в орбитальные города или в лунные поселения, но искренне считал это профанацией. Уж если он не может полететь к объекту своих исследований — то какой смысл высовываться за пределы атмосферы.

Так что поступившее вчера предложение буквально перевернуло всю жизнь Николсона. Первые пять минут он пытался поверить в то, что говорил с экрана видеофона какой-то европейский чиновник, судя по акценту — русский. Николсон был в Бразилии, в Институте Соглашения Рио-де-Жанейро, и связь, проходя через спутник, ощутимо тормозила. Безумие, если разобраться! Люди летают к другим звездам, а разговор через океан идет с задержкой!

Но уж поверив, Николсон не колебался. Такие предложения бывают лишь раз в жизни.

Следующие два часа Бэзил честно пытался разорвать контракт и уволиться. Вытащенный из постели ректор упорно отказывался понимать, что происходит, и предлагал встретиться в понедельник (была ночь с пятницы на субботу). Ректор явно провел веселый вечер в хорошей компании и не был готов в три часа ночи подписывать расторжение контракта.

В итоге Бэзил плюнул на формальности и неизбежные штрафные санкции. Утро застало его над Атлантикой — он летел в Лондон. И лишь в обед, принимая из рук стюардессы бокал вина, он внезапно понял, что представляет собой классический пример ученого чудака из старых книжек.

Ну зачем, зачем ему было лететь в Лондон, а потом ехать в Уэльс, где расположен единственный британский космопорт?

Космосити, куда ему надо прибыть, в общем-то летает вокруг Земли. Он мог полететь из бразильской Алкантары. Мог добраться до Соединенных Штатов — это тоже было бы ближе, да и рейсы там чаще.

Теперь Бэзилу стало понятно, почему чиновник так удивленно посмотрел на него, когда Бэзил попросил заказать билет из Лланбедра.

Но теперь все было позади — и нелепый, ненужный перелет, и старт в маленьком челноке (в компании галдящих туристов и скучающих работяг, отправляющихся на долгие орбитальные вахты).

Через двадцать часов после звонка европейского чиновника Бэзил стоял в обзорном зале Космосити и впервые смотрел на Землю с высоты почти полутора тысяч километров. Зрелище было величественным, а учитывая прозрачный пол обзорного зала, — даже жутковатым. Туристы примолкли, но не до конца. Тихонько вскрикивала, сама этого не замечая, немолодая негритянка — то ступающая на прозрачный пол, то испуганно отшатывающаяся на непрозрачные «островки спокойствия» и утягивающая с собой за руку более отважного мужа, повизгивали дети, ползающие по полу и размахивающие руками — «обнимая Землю», как им предложила экскурсовод. Группа азиатских туристов непрерывно снимала планету под ногами. В какой-то момент один из туристов опознал в разрывах облаков Японию — и раздались радостные крики.

Даже учитывая низкую искусственную гравитацию в половину земной, стоять на прозрачном полу и смотреть на Землю было жутковато.

— Лучше бы сделали купол с видом на звезды… — пробормотал Бэзил себе под нос.

— Он по соседству. Но пользуется меньшей популярностью, — вдруг ответила стоящая рядом женщина. Китаянка, моложе Бэзила, невысокая, с широким строгим лицом, показавшимся отдаленно знакомым. Видимо, она прочла во взгляде Бэзила попытку узнавания, потому что протянула руку. — Рада вас видеть снова, доктор Николсон.

— Простите… — Бэзил нахмурился. — Конгресс в Шанхае?

— Почти угадали, — кивнула женщина. — Симпозиум в Ланьчжоу. Шанхай большой, но это не весь Китай.

— Ну конечно! — Бэзил радостно закивал. — Вы профессор Мэйли! Специалист по… — Он запнулся.

— По фелиноидам.

Расстраиваться причин не было, Бэзил понимал, что не он один получил приглашение. И все-таки его кольнуло то, как уверенно держится Мэйли. Она поняла ситуацию раньше, чем он. Бэзил сказал:

— Мы не случайно тут встретились, полагаю.

— Вы правы, доктор. Я прилетела три часа назад, но решила дождаться вас и вместе отправиться на корабль.

— «Твен»? — уточнил Бэзил.

Мэйли кивнула.

— Очень рад, что вы примете участие в экспедиции, профессор, — почти не кривя душой, сказал Бэзил. Мэйли могла быть сколь угодно прославленным специалистом по псевдокошачьим разумным, но всей полнотой вопроса владел только он сам. — Интересно, по каким критериям нас отобрали. Я полагаю, что помимо научных знаний было много других факторов.

— Несомненно, — согласилась китаянка. — Но я предлагаю отправиться к кораблю, а по пути обдумать куда более интересный вопрос.

— Какой же? — вежливо поинтересовался Бэзил.

— По какой вообще причине космическое агентство срывает с места лучшего специалиста по системе Невар и лучшего знатока разумных кошачьих и предлагает им через сутки отправиться на новеньком корабле в путешествие за две сотни световых лет. Я никогда не слышала, чтобы бюрократы страдали альтруизмом и позволяли утолять чисто академическое любопытство за счет налогоплательщиков.