Онлайн книга «Командарм»
|
"Труба дело!" — Предъявите, товарищ, партбилет! Вот напасть-то. Он же и пришел сюда, собственно, чтобы партийность свою подтвердить. "Ох, ты ж!" В партию большевиков Кравцов вступил еще в июне семнадцатого. До июльских событий, что, как он знал, весьма ценилось не только в Орготделе, но и вообще в партии. А позже, в восемнадцатом, ЦК принял решение исчислять партстаж бывшим членам левых партий с момента вступления в оные. И получилось, что Кравцов, примкнувший к эсеровской боевке во время революции Пятого года, разом оказался одним из немногочисленных старых большевиков. Но старый или новый, никакого документа, подтверждающего членство в РКП(б), у него на руках не было. — Может быть, это сгодится? — Кравцов сунул руку в карман висевшей на нем, как на пугале, шинели и достал грязноватую тряпицу, некогда служившую носовым платком. Развернул на ладони, и глазам враз обалдевшего часового предстали два ордена "Красного Знамени". Орденоносцев, как предполагал Кравцов, в Советской России за время его болезни сильно не прибавилось. А два ордена на тот момент, когда его шарахнуло по башке, кроме Кравцова имели только Гай да Корк. Может быть, еще кто-то, кого он по слабоумию вдруг забыл, но по-любому немного. Один или два, никак не больше. — Э… товарищ… — выдавил часовой и заперхал, подавившись слюной. — Э…т…то что? Эт-то о…ррр…дена?! "Ордена, ордена…" — с тоской подумал Кравцов, вспомнив теперь, по случаю, своего солдатского "Георгия" и "Святого Станислава", и "Святую Анну"… Но через пять минут, буквально, сидел Макс Давыдович в кабинете инструктора Городского Комитета РКП(б) Рашели Кайдановской и пытался объясниться с партийной женщиной по существу. — Моя фамилия Кравцов, — говорил ей Кравцов, стараясь не думать, каким чудовищем он должен выглядеть в глазах этой молодой красивой женщины. — Командующий Восьмой Армией… — Вы меня извините, товарищ, — возражала ему Рашель Семеновна. — Но командарм-Восемь Кравцов, это даже я знаю, погиб во время штурма Новороссийска! "Ну, да… Живой труп!" — Да, не погиб я! Егорова спросите! — вспылил Кравцов, еще более сердясь на эту женщину за то, что она такая молодая и красивая, а он беспомощен, словно тень. — Лашевича, Берзина! Да, Ленину, черт вас подери, телеграфируйте! Меня Владимир Ильич лично… "Чушь, — понял он вдруг. — Бред, и глупость". Он увидел себя со стороны, — живые мощи, лихорадочно горящие глаза маньяка, седые космы на обтянутом темной кожей черепе, — и ему стало стыдно. — Ладно! — махнул он рукой. — Извините, товарищ. — Погиб, значит, погиб… — он встал со стула. "И в самом деле! Может быть, так и лучше? Погиб, похоронен, и дело с концом!" Кравцов повернулся и пошел к двери, чувствуя как уходят последние силы. — Стойте! — крикнула женщина ему в спину. — Да, куда же вы! Постойте! Я сейчас телефонирую в штаб… Если вы Кравцов, вас же Якир знает, ведь так? "Якир? А он тут причем?" Иону он знал неплохо, помнил по девятнадцатому году и по Реввоенсовету 8-й армии… Но… "Зачем?" — Да, стойте же! — женщина обежала его кругом и закрыла собой проем двери, так что Кравцов едва в нее не врезался. Пришлось остановиться. А инструктор горкома стояла так близко, что дух захватывало от запаха женщины. "Идиот! — одернул он себя. — На себя посмотри!" — Якир? — спросил он вслух. — Якир, — подтвердила женщина. — Он в Одессе сейчас. Так я… — Телефонируйте, — согласился Кравцов, мгновенно забыв, что только что собирался гордо удалиться в небытие и изгнание. 4. Как ни странно, Якир приехал сам, и случилось это на удивление быстро. Рассматривая вопрос философски, следовало бы спросить, а с какой стати? Кравцов попробовал представить, как поступил бы в такой ситуации сам, и с сожалением должен был признать, что в лучшем случае, послал бы порученца. "В лучшем…" Он все-таки решился закурить. Бог весть, сколько времени не курил, да и не хотелось, вроде. А тут вдруг заскучал, сидя в крошечном кабинетике инструктора Кайдановской. "Поплыл", и проснулась в почти умершем организме давно забытая страсть. "Плоть смертна, — подумал он с тоскливой иронией. — Лишь душа…" Но что есть привычка, если не эманация души? — Не угостите табачком? — спросил он, матеря себя в душе, за просительный тон. Словно мальчишка какой! Попрошайка рыночный… — Конечно! — улыбнулась женщина, а улыбка у нее получалась не от мира сего, живая и светлая, от которой тут же начинала кружиться голова. — Курите на здоровье! И она подвинула к нему по столешнице кисет и тонкую пачку настоящей курительной бумаги. Кравцов тронул верхний листок кончиками темных узловатых пальцев. Бумага оказалась по-настоящему качественной, тонкой и рыхлой с шероховатой поверхностью… "Рисовая бумага? Однако!" Кравцов оторвал листик и развязал кисет. Ну, он, в принципе, знал, что случится, поскольку товарищ Рашель успела "подымить" при нем два или три раза, но все равно удивился. Такого качественного табака бывший командарм давно не курил. То есть в прошлой жизни, разумеется. В этой он не курил пока вовсе. — Богато живете! — Да уж… — смущенно улыбнулась инструктор. — Контрабанда… Нехорошо, конечно, но… — Все путем, товарищ Кайдановская. Пальцы не слушались, но это полбеды. Его вдруг посетили опасения. А что если Иона его не признает? Или не захочет признать… В Гражданскую много чего происходило даже и между своими. Впрочем, "свои" — понятие относительное, а не абсолютное. Возможны изменения. Иногда серьезные. Во всяком случае, во время августовских событий 1919-го, партийный командир Кравцов весьма скептически отнесся к "директиве" наркома Подвойского. Ему совсем не очевидными казались причины, по которым один бандит, Григорий Котовский, может стать комбригом в Сорок пятой дивизии Якира, а другой — Винницкий-Япончик, не может быть у первого командиром полка. Убийство Япончика дурно пахло. Так Кравцов и сказал начдиву-Сорок пять Ионе Якиру. Но это в августе девятнадцатого, а после были еще осень и зима, и отношения с Якиром словно бы пошли на лад… Впрочем, тогда Кравцов был командармом, а теперь он — никто. Он все-таки свернул самокрутку и с грехом пополам закурил. Но, лучше бы, этого не делал. Горло как наждаком продрало, и легкие, словно бы, схлопнулись, перестав вмещать воздух. — Вы… Вы как, товарищ? — вопросы перепуганного инструктора не сразу дошли до закатившего глаза Кравцова. "Я?" — он с удивлением обнаружил себя на полу. Перед глазами плыли цветные круги, и встревоженное лицо Рашель Кайдановской расплывалось и ускользало. |