Книга Темник Мамай, страница 17 – Юрий Корчевский

— Случилось чего?

— Не знаю.

Михаил отдал дозорным распоряжения, поднялся в седло.

Скакали в Серпухов целой группой — сам Михаил, гонец и несколько ратников.

Они въехали в городские ворота и сразу по узким улицам проследовали к центру, ко княжескому дворцу. Остановив коня у ворот, Михаил бросил поводья воину, быстрым шагом прошёл через двор и легко взбежал по лестнице.

Дверь открыл слуга.

— В трапезной они, — сказал он.

Михаил княжеский терем знал хорошо, бывал в нём многократно.

Он вошёл в трапезную, перекрестился на образа, повернулся к столу, а за ним люди сидят. Из знакомых — сам князь Серпуховской, Владимир, и — вот удивительно! — Боброк.

Улыбнулся Михаил знакомцу, отвесил лёгкий поклон.

— Здравы будьте, бояре!

По левую руку от князя Владимира сидел муж, по одеждам — князь. Немного моложе Михаила, но грузен, черняв. Осмотрел он Бренка испытующе.

— Так вот он каков, воевода Серпуховской!

— Садись, боярин, — широким жестом пригласил Бренка за стол князь Владимир. — Знакомься — великий князь Дмитрий Иоаннович. А это — большой воевода Московский, Дмитрий Михайлович.

— Мы знакомы уже, — улыбнулся Боброк.

Слуги разлили вино по кубкам.

— Со знакомством! — поднял кубок великий князь.

Бояре и князья осушили кубки.

За столом сидели ещё трое. Одеты легко, в ферязях. Только ведь простолюдинов за один стол с князьями и боярами не посадят.

— А это боярин Бутурлин по левую руку от Дмитрия Михайловича, за ним — боярин Неплюев, рядом — Вельяминов.

Михаил кивнул боярам. А в голове мелькнуло тревожное: «Зачем они здесь? Или поход намечается? Неужто Боброк про меня князю чего наговорил?» Мысли метались в поисках ответа, но ответа он не находил.

Видя состояние молодого воеводы, Владимир Андреевич сразу успокоил его:

— Великий князь Московский заехал земли свои посмотреть да как город обустраивается. Ну и поохотиться в лесах здешних.

У Михаила от сердца отлегло. Когда большие люди приезжают, в первую очередь думаешь — не упустил ли чего по службе? Опять не то; ежели поохотиться, так у князя ловчие есть. Зачем его-то с дозоров отозвали?

Вопросы, вопросы, а ответов нет. И не спросишь. Михаил хоть и боярин, и воевода, а всё же великий князь — величина для него огромная. Целое княжество под ним. Впрочем, подождём — увидим.

Проехались всем людством московским с князем Серпуховским и Бренком по землям, посмотрели, хорош ли урожай зреет.

Боброк-Волынский конь-о-конь с Бренком держался. Большой воевода интересовался:

— А крепок ли тот мост? Устоит ли при ледоходе? А глубока ли вон та река да есть ли брод?

Михаил сразу понял, что интересует Боброка — ведь вопросы только воинские. Если брод есть, значит — дозор тут держать надо, а то и острог с заставой ставить. А ежели мост крепок, так по нему конницу пускать можно.

Уже к вечеру ближе Боброк спросил Бренка:

— Сам заметил ли слабые места?

— Заметил, — огорчился Михаил. — Вроде едва ли не каждую седмицу тут с объездами, а сегодня — как другими глазами посмотрел.

— Ну-ну, занятно. Сказывай.

— Мост на Наре укрепить надобно, на месте слияния Оки и Лопасни дозор, а может, и острог ставить надо. А ещё на Протве, у Павловки, где брод — тоже дозор. Правда, думаю, направление не опасное, не с этой стороны враг пойдёт, а с полуденной. Что рязанцы, что татары — даже скорее рязанцы, потому как на пути татар Коломна будет.

— Правильно рассудил. А что же, без нас сам не увидел?

— Глаз замылился.

— Бывает. По себе знаю. Только это хорошо, что сам свои ошибки увидел.

Поскольку дело близилось к вечеру, все вернулись в княжеский терем. Слуги уже стол богатый приготовили, расстарались. Да и как могло быть иначе? Серпуховской князь Владимир Андреевич встречал великого князя Московского, своего близкого родственника, двоюродного брата, Дмитрия Иоанновича.

Столы ломились от холодных закусок — начиная от протёртого хрена и редьки и заканчивая заливной рыбой.

Трапезу начали с молитвы, затем провозгласили тост за великого князя. Владимир Андреевич не скупердяйничал — из княжеских подвалов был доставлен бочонок фряжского вина. Виночерпий разливал вино черпаком прямо в кубки, а слуги разносили.

Некоторое время за столом стояла тишина, иногда прерываемая хрустом разгрызаемых косточек.

Когда первый голод был утолён, пошли здравицы за князя Серпуховского, за Великое княжество Московское, за славное воинство и дарование ему побед в грядущих сечах.

Затем прислуга внесла горячее — щи, которые быстро сменились мясными блюдами: жаренным на вертеле барашком, курами отварными с приправами да овощами. И все — с пирогами, исходящими жаром и источающими запах просто божественный.

Когда гости и хозяева есть уже не могли, сделали небольшой перерыв, прогулялись по террасе, с которой вид открывался благолепный. А потом — снова за стол, на котором прислуга переменила кушанья. Теперь во главе стола стоял жбан на пять вёдер — не меньше, полный пенящегося, свежего, прохладного пива. Да вприкуску с рыбой всевозможной: солёной, вяленой, копчёной, жареной, варёной.

Мужи встретили пиво радостными возгласами, поскольку есть уже никто не мог. А пиво — не еда, так, баловство. К ночи, да после не одной ендовы пива, наложенного не на один кубок вина, народ и вовсе захмелел. Прислуга разносила по гостевым комнатам «уставших» бояр.

Дольше всех держались оба князя. Чем закончилась трапеза, Михаил уже не помнил. Отрывочно только — над ним качается высокий потолок, двое дюжих слуг несут его по коридору. А дальше — тьма...

Утром, после лёгкого завтрака, хмурые с похмелья, бояре отправились на охоту. Михаил не был большим любителем звериной ловли, да и некогда особо было — все в делах и заботах, в радении о порученном воинстве. Так, выезжал иногда, сопровождая князя. Вот и сейчас не рвался в первые ряды, там князья да ловчие, им и карты в руки.

Меж тем первого зайца добыл именно он.

Косой, вспугнутый лошадьми, запетлял по полю. Бренок догнал его и метко ударил кистенём прямо меж ушей. Косой кубарем покатился по земле.

Нагнувшись и поворотив коня, Михаил поднял зайца за уши, вскинул вверх на поднятой руке.

— С почином! — поздравил его князь Серпуховской.

Добычу Михаил передал ловчему, у седла которого была приторочена сетка для дичи.

Охота получилась вяловатая. Добыли ещё двух зайцев и волка. Серого разбойника заметили случайно. Догнали с гиканьем и свистом, сразу двое из бояр выстрелили из лука. Волк пал бездыханным.