Онлайн книга «Затерянный в сорок первом»
|
Да, наверное, так бывает, но совпадение странное. Как Кошка сумел так подгадать с подарками для Вальтера – губная гармоника и сгущенка не самые частые вещи, что нам попадались среди трофеев. Достанься Вальтеру бритва и крем, я бы не удивился. Может, старшина что-то вызнал про нашего немца? Надо будет спросить. – Надеюсь, сейчас с твоими родственницами все нормально. Переживают, конечно, что от тебя нет вестей, но похоронное извещение командование вряд ли направило. А знаешь что, напиши несколько строк, ну, типа – жив, здоров, нахожусь в плену… Хотя нет, про плен не пиши… Скажи, что выполняешь важное задание и до конца войны от тебя вестей не будет. – А можно? – Можно, но учти, я сначала прочту. – Конечно. – Тогда иди, сочиняй, пока работы срочной нет. Учти, письмо может попасть не в те руки, и твои любимые родственницы тогда пострадают. Так что больше тумана, меньше конкретики. Короче, ты понял. Если не сможешь, то лучше пусть они остаются в неведении. – Я знаю, как написать. – Тогда дерзай. Сзади кто-то прокашлялся, не в смысле простужен, а хочет отвлечь меня от занимательной беседы на тему доброго и отзывчивого немецкого народа. Ну, точно, Кошка стоит и так выжидательно на меня поглядывает. Машу Вальтеру рукой и делаю пару шагов навстречу старшине. – Жаловался? – улыбается Кошка. – Да нет. А на что? – Что не расстреляли. – Не понял. – Мы же, как расстрелы начали, так Вальтер с лица спал, даже аппетита лишился, видно, ждал, что и его в расход пустят. А когда Нефедов приказал его в строй поставить, перед награждением, так вообще чуть ли не под руки держали. – Ну и чего издевались над ним, не могли сказать, что никто его расстреливать не собирается? – Да говорили, – старшина махнул рукой. – Только без толку. На самом деле награждать его не собирались, но пришлось, дабы в чувство привести. Ты бы видел его глаза, когда из строя вызвали, а уж когда он осознал, зачем… – Ну, Леонид Михайлович, вы к тому же с этими подарками еще и в струю попали. Хотя, думаю, он нашел бы, как любой штукенции особый смысл придать. Тяжелый отходняк, однако. Ты бы его работой какой-никакой загрузил, а то так можно и с глузду съехать. – Сделаю. Я вот что хотел? Нефедов с Калиничевым двойной состав сегодня ночью в дозор запускают, да на несколько дней вроде как. Тогда людям нужно усиленный паек выдать, так неплохо бы под это приказ получить. У меня такие затраты по смете, понимаешь ли, не проходят. – Так… А с чего такая движуха? – Немцы вроде как все загородные патрули свернули и в город согнали, вот и хотят командиры поляну под себя забрать. – Ну, это правильно, конечно. Они где? – Где-то в ротных лагерях. И вроде как собираются опять мясной цех потрепать. Малец от Гринюка прибежал – похоже, немцам в Жарцах приказ пришел сворачиваться. Они всю скотину, что еще не переработали, забивают и готовятся грузить тушами, да и сами собираются тика́ть. Первый взвод второй роты уже на перехват ушел. Может, и успеют. Только на следующее утро узнал, что не успели, и не успели буквально чуть-чуть, что, как известно, не считается. Даже хвост автоколонны из четырех грузовиков увидели, но не побежишь же за ними бегом? Правда, колонну эту у Полоцка обстреляли другие наши бойцы, но также без особого успеха. – Что еще у нас плохого, товарищ лейтенант? – Вроде ничего, – Калиничев удивленно глянул на меня. – Потерь за три предыдущих дня не было. Сейчас наши люди блокировали бывшие позиции противника и пути подхода к ним, как товарищ капитан и приказал. Оттеснить нас немцы смогут, только сконцентрировав крупные силы на направлениях выдвижения, что сейчас им сделать сложно. Считаю, что в данный момент они способны выставить один, максимум два, мощных ударных кулака, но во втором случае им придется совсем оголить город. Поступили сведения, что кто-то, скорее всего ваши уголовники, совершил нападения на городские склады. – Ну, положим, они такие же мои, как и твои. – Извините, вырвалось. – Да, ладно… – При этом, мы не сможем долго держать такое количество людей в отдалении от базы: мороз, очень длинные переходы, что для смен, что для снабжения продуктами. – Они у тебя что, в полях да лесах сидят? – Нет, конечно – в деревнях. Пока половина греется и отдыхает, другая, все одно, службу несет – не дай бог прошляпим фрицев. Но даже в таком режиме, максимум через неделю, боеготовность изрядно снизится. Устают люди: холод, постоянное напряжение… Это он прав, хоть у нас и некоторое затишье, но постоянный стресс ни здоровью, ни боеготовности плюсов не прибавляет. – Проблем с местными жителями нет? – При мне не было. – А у местных из-за нас проблем не будет? – Тут точно ничего не скажешь, как немцам шлея под хвост попадет. – Подготовьте им, на всякий случай, расписки о конфискации продуктов. – А стоит? – Забирать ничего, конечно, не стоит, если, разумеется, сами не предложат, а расписки выдать. Пусть считаются пострадавшими. Только осторожно, как бы немцы не прознали, а то подведем людей под цугундер. Да, не знаешь, Степан Юльку в город уже отвез? – Не в курсе. Узнаю. – Не дергайся, занимайся своим делом. Что с движением на железной дороге? – Как второго января состав уронили, так он с тех пор и лежит. Движение прервано полностью. Дорога на север тоже не используется – мы там несколько рельсов поглубже в лес утащили. Не быстрей, конечно, чем взрывать, но экономнее. Шпалы тоже унесли. – А что в составе, что-нибудь ценное есть? – Не похоже, какие-то бетонные конструкции на платформах. – Жаль, этого нам не надо. Что с шоссе? – По ближнему движения нет, северное и то, что за Полотой и железкой, периодически навещаем, но там только крупные колонны с охраной. Обстреливаем, минируем, не даем расслабляться. Появилась, точнее вернулась, старая идея под Замошье сходить, пока немцы в городе блокированы. – Это ты про пресловутые корпусные склады Байстрюка? – Про них, родимых. – Разведку посылал? – Только сегодня вернулись. – И что там? – Тишь и гладь. – Совсем движения нет? – За два дня… ну, почти – ноль. – И чего тогда туда переться? – Так охрану не сняли! – Много? Охраны? – Немцев с десяток и полицаев пять или шесть. Полицаи на воротах стоят, снаружи, а немцы внутри службу тащат. |