Онлайн книга «Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма»
|
– Мы ведем игру с его войсками, не атакуя слабых мест. Даем ему время на раздумья, планирование и маневры. Значит, ему нет нужды действовать изощренно и скрытно. Его дивизии повсеместно продвигаются вперед. В пограничных землях Черного Отряда боятся сильнее, чем тебя. По жестокости эта война не идет ни в какое сравнение с той, что Костоправ вел против Сингха и его культа. Насколько я помню, тогда он брал пленных и мог даже помиловать душилу, согласившегося отречься от своей веры. «Ну да, как же», – усмехнулся я. Но сразу вспомнил, что однажды Капитан действительно кого-то пощадил. – Возможно, это Сеньяк решила дать наглядный урок. – Да, возможно. У нее крутой нрав. Но ее влиянием не объяснить попытки Костоправа поймать Ножа, которые обошлись в семь тысяч жизней. Что-что? Это новость… – Нож его предал. – Как и я. Но я принадлежал Отряду, а Нож – всего-навсего искатель приключений, в число братьев он не входил. И за мной Костоправ так не охотился. Война с Ножом – его личная война. История с Ножом, его вознесением и бегством, ошеломила уйму народу, а особенно его дружков Корди и Лебедя. Меня тоже можно внести на одно из первых мест в этом списке. Ходили слухи, что Костоправ вдруг обнаружил нечто серьезное между Ножом и Госпожой. В общем, что бы то ни было, Нож владел его помыслами наравне с душилой Сингхом. Госпожа его вендетте не мешала. Но и не помогала. – Тебя это тревожит? – Не понимаю я Костоправа. В некоторых отношениях он становится опасно непредсказуем. И одновременно превращается в верховного жреца, чья религия – легенда о Черном Отряде. Он не признает никаких богов, кроме своих драгоценных Анналов. Ну, это неправда. Старик, наоборот, с каждым днем теряет к этой легенде интерес. Однако я простил Могабе гиперболу: он пытался в чем-то убедить Длиннотень. – Я боюсь, – продолжал Могаба, – не стал ли он слишком коварен, не применит ли нечто новое, чего мы не поймем, пока не будет слишком поздно. – Что бы он ни применил, он движется навстречу поражению. – Да, он придет… Но так ли уж неизбежно его поражение? Я понял, что обоих мучают сомнения – по большей части друг в друге. – Ты снова и снова возвращаешься к моим запретам. Прекрати. Боишься его? – Не то слово. Даже сильнее, чем Госпожу. Эта женщина откровенна в своей враждебности. Она устремляется вперед со всем, что имеет в наличии. А Костоправ скажет: «Смотри! Птичка!» – и вонзит нож в спину. Он тоже бросит против нас все свои войска, но как он это сделает? Костоправа нельзя назвать человеком чести. Нет, Могаба не упрекал Старика в подлости, но хотел сказать, что Костоправ не рыцарь в том смысле, какой придает этому слову он сам. – Его рассудок расстроен. Я уверен, Костоправ порой сам не ведает, что творит. На склоне лет он повидал такое, о чем не сказано в его Анналах. Снова врешь, скотина. За четыреста лет в Анналах накопилась уйма примеров на любые случаи жизни. Вот только не всякий умеет их находить. – Он не всесилен, генерал. – Конечно. Таглиосцы ненадежны, они грызутся между собой. – И это может стать причиной его падения. Политически у него нет иного выбора, кроме как попытать счастья на Чарандапраше. Где мы и сокрушим его. – И что, если это удастся? Надо подумать о том, как избавить мир от чумы по имени Черный Отряд. – О чем ты? – Даже победы в генеральном сражении будет недостаточно. Если хоть один из них выживет и сохранит Копье Страсти, против нас поднимутся новые армии. Госпожа доказала это. – Тогда ты получишь приятную возможность сокрушить их снова. Могаба хотел было возразить, но предпочел не сотрясать зря воздух. – Как только Вершина будет достроена, ты сможешь пускаться в любые авантюры – с моего одобрения и при полной моей поддержке. – Какие авантюры? – Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты был величайшим воином в Гиэ-Ксле, но никак не мог в этом убедиться. В Черном Отряде тебе пришлось держаться в тени Капитана и Сеньяк. Так и не получив шанса возвыситься там, ты перешел ко мне. Могаба кивнул. Он не выглядел довольным собой, и это меня удивило. Я считал его слишком эгоистичным для каких-либо сомнений этического характера. – Иди, мой генерал. Завоевывай мир. Я охотно помогу тебе. Но вначале сокруши Черный Отряд. Останови таглиосцев. Мое падение оставит тебя ни с чем. От душилы действительно может быть прок? – Да. Он много говорит об участии своей богини, но на это я не рассчитываю. Никогда не видел, чтобы боги принимали чью-то сторону в борьбе смертных. Странно. Ведь богиня Нарайяна также и богиня Могабы. Может, он разуверился? Может, Дежагор и его напугал до глубины души? – Так одолей же их. Не оставляй никого, кто смог бы помешать впоследствии. Я всегда воображал себе Хозяина Теней этаким громадным, зловонным воплощением дьявола, величественным, колоритным безумцем наподобие Взятых, колдунов севера. Но Длиннотень оказался всего лишь злобным стариком, которому досталось избыточное могущество. – Если уж грядет Год Черепов, – сказал Длиннотень, – нужно, чтобы он стал нашим годом. А не их. – Я понимаю. Что думаешь о ребенке? Длиннотень неуверенно хмыкнул: – Жутковата, верно? Как будто ей тысяча лет. Уменьшенная копия матери, только хуже. В ней больше злобы и Тьмы. Пожалуй, он был прав. Перед моим призрачным взором ребенок уж точно представал крайне загадочным и недобрым. – Возможно, придется подтолкнуть ее в объятия богини, – задумчиво пробормотал Длиннотень. Пожав плечами, Могаба повернулся к выходу: – Хочешь ли ты еще с кем-нибудь поговорить наедине? – С Ревуном… Стой! – Что? – Где это Копье Страсти? – Там же, где и Костоправ, наверное. Или – где знаменосец. Знаменосцем у них, скорее всего, по-прежнему этот змей Мурген. Ничего, Могаба, я тоже тебя люблю. – Мы должны завладеть Копьем. Справятся ли обманники? Даже уничтожения Черного Отряда может быть недостаточно на нашем долгом пути. И еще задание для душил: пусть выяснят, для чего Сеньяк запаслась бамбуком. – Бамбуком? Что это, эхо? – Она месяцами грабила таглиосские земли. И всюду, где рос бамбук, солдаты вырубали его подчистую. Любопытно. Я выясню. Некоторое время я плыл следом за Могабой. Едва вернувшись на винтовую лестницу, он пробормотал: – Бамбук… Ну и безумец… |