Книга Куда улетают драконы , страница 66 – Диана Билык, Мария Бородина

– И ты в это веришь? – начала я полушепотом. – Веришь в то, что мои чувства сводятся к какой-то метке?! Или что это всё – чья-то жестокая шутка?

Мой голос дрожал, перерастая в крик. Набирал громкость с каждой секундой, катился валуном со склона, порождая лавину. Кончики пальцев почернели и задымились, но я уже не обращала на это внимания. Правду бабуля, покуда жива была, про мужиков говорила: доведёт до кровати, а потом поминай, как звали.

– Значит, для тебя всё пустой звук?! – глаза начинали чесаться, но я держалась. Никогда больше он не увидит моих слёз! – И ты можешь просто взять и забыть то, что произошло вчера?! Скажи уж прямо: неинтересна я тебе больше! Зря, зря я поверила тебе… Мне жить теперь с этим. Не думала я, что странным знакам и кошмарным снам вы верите больше, чем своей душе, Ла'брисс!

Вскочила с кресла, чуть не отшвырнув его, и отвернулась к двери. Слёзы стояли в глазах. Он не должен видеть, как мне больно.

– Я не беременна, – произнесла спокойно, хотя внутри всё предательски тряслось. – Можете об этом забыть. И даже если законы человеческой физиологии дали сбой, ваша жалость нужна мне в самую последнюю очередь!

Несколько шумных шагов, и Эриман встал за спиной. Коснувшись робко плеч ладонями, опустил голову. Мягкие кудри погладили щёку. Он вдохнул запах моих волос и прошептал:

– Нет же. Не пустой звук… Разве было бы мне так больно, если бы в сердце жило равнодушие? Нет же. Я не верю, что чувства сводятся к метке. Невыносимо не верю. Потому что люблю тебя и боюсь потерять. Малыш… Я не знаю, как жить без тебя. Не. Зна-ю, – он повернул меня и прижал к себе. Сердце стучало в его груди, будто треснувший барабан.

– Для чего ранишь тогда? – я обняла его. – Мне же больно от твоего холода!

– Глупец потому что. Сам себе не верю. Душа горит от одной мысли, что всё это не по-настоящему. Убью того, кто так дерзко пошутил, – он стиснул меня кольцом своих рук и поцеловал в шею. – Лин, твоя страсть не может быть подделкой. Не могут твои прикосновения и взгляды лгать. Я, – Эри заглянул в моё лицо, – зачарую тебя снова, если понадобится. Только бы видеть огонь в твоих глазах, только бы чувствовать вкус сладких губ. Обнимать, ласкать и любить тебя. Не отпущу. Слышишь?

– Не отталкивай меня больше, – я сжала его рубашку в ладонях так, что пальцы захрустели. – Не рань своим недоверием. Нет ничего больнее, чем когда ты отворачиваешься, ничего не объясняя. Ведь ты моё сердце забрал, и душу, и их с собой уносишь. Не уходи, Эри… Меня больше нет без тебя.

– Рядом буду. Всегда. Будешь гнать – не смогу уйти.

Дверь распахнулась и в кабинет, не стесняясь, ворвалась темнокожая Мирелла. С распущенными волосами, в длинном серебристом платье и с тонкой кружевной накидкой на плечах.

– Что случилось, Эриман? Арлинда, – поздоровалась женщина.

Я не смогла себя оторвать от любимого, лишь кивнула ей с лёгкой улыбкой.

На её лице не было видно румянца, но беспокойство читалось в глазах. Она спешила. Невероятно спешила.

Эриман отстранился и попросил меня присесть, сам подошёл к гостье и приложил губы к тыльной стороне её ладони. Показал на кресло и вернулся ко мне, взяв за руку.

– Мира, мы нашли метки. Они проявились не сразу, а после… – он помолчал. – Хотя, предпосылки были задолго до нашей встречи. Прошу тебя, посмотри. Скажи, что мы, – он одарил меня ласковым взглядом, – не мираж.

Женщина сделала шаг в сторону и, скинув накидку на кресло, что стояло рядом, сказала:

– Показывайте.

Она прищурилась и повела плечом. Нервным жестом перекинула курчавые волосы за спину.

С трудом отпустив Эримана, я подошла к ней и закатала рукав блузки. Метка уже не чесалась; она стала бледнее, чем утром, но всё ещё проглядывала розовыми царапинами на плече. Ровная и глубокая, будто клеймо.

– Я никогда не делала татуировок, – проговорила я, будто оправдываясь. – Меня мама сразу убила бы за такой произвол. А что это такое и откуда – понятия не имею.

Мирелла закусила губу, разглядывая знак. Поправила волосы, почесала плечо под серебристым рукавом и подошла так близко, что почти обожгла дыханием.

– Тёмная вязь на этом символе. Сильная. Сила не одного мага заключена в нём. Никогда не видела такой тонкой работы. Эри, покажи свою, – и, всмотревшись в его звезду, она покачала головой. – Не похоже на зачарование. Это что-то другое. Мощнее приворота.

Она подняла голову, и я заметила в её тёмных глазах сияние.

– А теперь подробней расскажите. Оба. Чем они себя проявляли?

Наши языки развязались: то ли от страха, то ли от безысходности. Мы рассказывали о снах и удивлялись, как совпадают наши слова. Когда Эри проговорил, что после взрыва помнит только затягивающую темноту, я чуть не вскрикнула.

– Эриман, – прошептала я, приблизившись к любимому. В его глазах отражалась абсолютная растерянность. – Кто-то был рядом с тобой? До того, как… До пустоты?

– Я видел только рыжую девушку с парными мечами. Остальные люди стояли слишком далеко. Из-за магических ударов совсем не разобрать было лица. Помню, что звал кого-то и бежал, но потом ноги подкосились… После падения во тьму я всегда просыпался резко, в холодном липком поту. Мерзкое ощущение. И плечо зудело, но татуировки не было до этого утра.

Мирелла взяла накидку и села. Она смотрела в своё никуда и прижимала кружевную ткань к груди.

– Мне нужно подумать, Эриман. И проверить кое-что. Да, – она полезла в небольшой карманчик на платье, – я привезла Арлинде скрывающий амулет, – женщина протянула руку. На ладони блеснул красный камень. – Его можно на цепочку добавить, – она кивнула на мамин подарок.

– О, – у меня перехватило дыхание. Не столько от подарка Миреллы, сколько от воспоминаний Эримана. Та самая рыжая, с мечами. Как и в моих снах! – Благодарю. Вы столько сделали для меня. Как я могу отблагодарить вас?

Женщина в ответ лишь развела руками и улыбнулась.

– Я тоже видела её, – добавила я, решившись. – Эту женщину с мечами. Получается, что наши сны – это не просто сны, а что-то большее?

Мирелла кашлянула, прикрыв рот ладонью, и застыла, будто статуя гранитная.

– Мира, не молчи! – громко сказал Эри, вырывая женщину из раздумий. – Почему мы с Арлиндой видим одинаковые сны? Что могут означать метки?

– Что угодно, – отрезала Мирелла. – Проклятие сильного мага, клятва дружбы или любви, родственная связь, в конце концов. Но такой мощью не обладает ни один маг на Кеплере. От символа веет силой нескольких. Снять его будет не просто, а, скорее, невозможно.

– Но я не верю, – выдохнула я. – Не верю, что наши чувства – это что-то искусственное. Не может этого быть…

– И я не верю, – грозно сказал Эри, – И не поверю! Мира, помоги нам, – он разжал мои пальцы, которые стискивали подаренный камушек, и помог прицепить его к маминому кулону.