Книга Выйти замуж за злодея, страница 46. Автор книги Марина Ефиминюк

В вязкой тишине под моей ногой хрустнул осколок чашки. Гард резко повернул голову. Сильный темный маг во время колдовства — страшное зрелище. Черные глаза были глубокими и недобрыми, взгляд — засасывающим. На лице перетекали и менялись рисунки, словно нанесенные тушью. Сцепленные, агрессивные орнаменты вились даже на веках, сползали на шею, ныряли за ворот свитера. А еще по виску от разбитой брови стекала струйка крови, в полутьме казавшаяся черной.

— Соверен… — осторожно позвала я. Он мгновенно вышел из транса, магия погасла: исчезли рисунки, потухли глаза.

— В карету ты, конечно, не пошла. Никогда не слушаешь, что тебя говорят? — хрипловато спросил он.

— Слушаю! Сначала было слишком громко, потом чересчур тихо, и тут я испугалась.

— Когда боишься, бежать надо, а не возвращаться, — вдруг надумал он учить меня уму-разуму. — Ты пришла меня спасти или прикончить?

— А? — непонимающе я посмотрела на сковородку в своих руках.

Соверен поднялся. Поморщившись, стер ладонью кровь.

— Ты ранен, — пробормотала я не в силах пошевелиться.

Он повернулся к раковине, видимо, рассчитывая умыться. Дернул вентиль… и кран вместе со злосчастным вентилем с грохотом выпали из гнезда. В лицо мага злобно выплюнуло шипящий ледяной фонтан. В общем, умылся вместе с одеждой. Замерло все: время, я, Соверен. Сожженный труп не шевелился… В глубине трубы недовольно ворчало и булькало. Оплеванный — к-хм — облитый Гард оперся о край каменной раковины ладонями, опустил голову. С волос, подбородка и кончика носа стекала вода.

— Дать полотенчико? — осторожно спросила я.

— Стражей.

— В смысле?

— Попроси кучера, чтобы привез отряд стражей. Они разберутся с останками.

— Но полотенчико…

— Прямо сейчас, — вкрадчиво настоял он.

— Ага, бегу! — выпалила я и действительно ринулась на улицу, все еще прижимая к груди сковородку.

Сначала кучер мне не поверил. Таращился как на чокнутую, хлопал глазами, морщил нос. Потом решил перепроверить диспозицию лично у хозяина и начал спускаться с козел. Но сковородка его убедила! Когда я принялась в отчаянии потрясать грозным оружием против ходячих мертвецов и людского недоверия, он проникся ситуацией и поклялся привезти стражей. Прямо сейчас! Немедленно! Но было у меня подозрение, что этой ночью мы не дождемся ни кучера, ни городского отряда магов.

Галопом, размахивая сковородкой, я вернулась в дом. Первый этаж окончательно погрузился в густую полутьму, но запах почти исчез. Витал в воздухе едва заметный послед, точно кто-то сжег на очаге кастрюлю с мясной похлебкой. Подозреваю, что без магии не обошлось, ведь окна были по-прежнему закрыты.

— Женщина, в этом доме хотя бы что-то зажигается? — раздраженно вопросил Соверен, выходя из кухни.

Хотела пошутить, что только ходячие мертвецы, но помощник был явно не в юморе.

— Свечи. Лампы разрядились года два назад.

Я пристроила сковородку на каминную полку (честное слово, даже душой к чугунной посудине прикипела) и дрожащими руками попыталась выбить искру из огнива, чтобы запалить оплавленные свечи в старом трехрожковом подсвечнике.

— Оставь. — Гард протянул руку к ночнику на стене. Воздух рассекла яркая голубоватая вспышка, но ничего не произошло.

— Что ты делаешь? — аккуратно поинтересовалась я.

— Заряжаю магическую лампу.

— Ну это… Она пустая. Я кристаллы выбросила.

Хорошо, что взглядом темные маги не умели ни убивать, ни обращать живых нимф в прах, иначе меня постигла бы печальная судьба Энбри Полта, и стражи забрали бы из дома две кучки пепла. Прозвучал резкий щелчок пальцами. Свечи в канделябре вспыхнули сами собой. В комнате заметно сквозило, но язычки пламени непривычного голубоватого цвета вытянулись ровные, как пики. А в пустом камине замельтешили крошечные мушки-светлячки, готовые поджечь поленья, но бесполезно осыпались угасающими искрами.

Соверен сделал неуверенный шаг и вдруг схватился за стену.

— Ты в порядке? — подскочила я к нему и подставила плечо:

— Обопрись.

— Пощади мою гордость, — пробурчал он.

— Тебе на самом деле стоит прилечь, но лучше не на пол, — приобняла я его за пояс и ловко поднырнула под руку.

Мы медленно потащились к лестнице на второй этаж. Должна признать, что Соверен Гард был тяжел не только характером. Самомнение, прибавленное к высокому росту, явно добавляло пару десятков фунтов.

Едва мы в потемках начали подниматься по ступенькам, как он сбил ногой одну из мисок. Посудина с восторженным звоном покатилась вниз и утянула за собой пару товарок, поднявших невообразимый грохот.

— Тебе не хватает полок? — не удержался от ироничного вопроса Гард.

— У меня протекает крыша.

— Поэтому ты пошла на мертвеца со сковородкой? — немедленно подколол остряк.

— Еще одно слово, и ты сам поползешь к кровати! — проворчала я. — А еще лучше — выгоню тебя лежать на террасе.

— Там холодно, — заметил он.

— И очень грязно!

Бог мой! Сейчас он увидит спальню, заставленную тазиками, и решит, что я живу в решете. Конечно, первым делом Соверен толкнул посудину в проходе, со стуком отскочившую к стене, но промолчал. Он опустился на кровать.

— Зажжешь свечи? — попросила я, немедленно открывая дверцы старенького шифоньера, чтобы найти что-нибудь из одежды Трэна.

Гард послушно щелкнул пальцами, и комнату вдруг залил ровный белый свет. С удивлением я оглянулась через плечо. На тумбе вспыхнул магический ночник, прежде никак не реагировавший на мои жалкие попытки вернуть его к жизни. Зато враз стали заметны и застарелые влажные пятна на стенной ткани, и многочисленные тазы, и сиротская неопрятность обстановки. Честное слово, лучше бы не поленилась и запалила свечи огнивом.

Внутри гардероба пахло ветошью, старым деревом и сухой лавандой в холщовых мешочках, привязанных к перекладине. Вещи Трэна аккуратно сложенными стопками хранились на верхней полке. Я вытащила рубашку получше и повернулась. Соверен уже разулся и вытянулся на кровати. Лицо бледное, бровь разбита.

— Как ты себя чувствуешь?

— Неприлично богатым и ужасно избалованным, — отозвался тот, конечно же, намекнув, как жалок коттедж. — Я начинаю понимать, почему ты отказалась от нового дома. Похоже, любовь к шалашам у нимф передается через поколения.

— Я позволяю тебе злословить в доме деда только потому, что признательна за помощь. Но, должна предупредить, что благодарность у нимф заканчивается быстро! — Я швырнула ему в физиономию чистую одежду. — Сухое!