Книга Седьмая линия. Дорогая находка, страница 48 – Анастасия Валеева

Не менее чем через час к воротам подъехала, наконец, знакомая «шестерка».

— Ну, Семен Семеныч, ты каскадер! — покачивая головой, с укором сказала ему гадалка.

— Почему? — спросил он и пригладил вздыбившиеся под фуражкой волосы.

— Фу! Не дыши на меня! — Яна помахала перед лицом ладонью. — Все светофоры, наверное, от такого аромата попадали. Проходи.

— Пройду, пройду, выкладывай давай, что у тебя?

Три Семерки прошел на кухню вслед за хозяйкой и сел напротив нее. Он сразу стал постукивать по столу кончиками пальцев, выражая свое нетерпение.

Вид Руденко имел самый незавидный: лицо отекшее, под глазами мешки.

— Кофе? — спросила гадалка, глянув на него не без сочувствия.

Семен Семеныч кивнул утвердительно.

— С тебя бы картину писать, — пошутила Яна, ставя перед ним чашечку.

— Эх, жестокая ты женщина, Яна Борисовна, — вздыхая, ответил ей Три Семерки. — Думал, хоть у тебя понимание найду…

— Что, влетело от супруги? И поделом!

— Да как влетело? Ты же ее знаешь. Она ничего не скажет, но так посмотрит! Лучше бы уж по башке колотушкой дала… А, да ну ее! Давай лучше выкладывай, зачем звала.

— Пей и слушай, — сказала Милославская и начала повествование о своем вечернем путешествии в Багаевку.

По мере ее рассказа глаза Руденко все округлялись и округлялись, выражая сначала недоумение, потом любопытство, потом ужас, потом восторг. И все же, когда Яна закончила, он, дойдя в своих мыслях до определенных соображений, спросил ее насмешливо:

— И почему ты решила, что я на все это клюну?

— Потому что обычно клевал, — откровенно ответила Милославская.

— Яна Борисовна, ну ты сама подумай: дело-то серьезное. Я не могу сейчас принимать какие-то меры на основании показаний… твоих… твоих карт!

— Но ведь принимал, и довольно часто, — возразила гадалка.

— Здесь совершенно особый случай. Ты хоть понимаешь, с кем мы имеем дело?

— Лучше, чем ты думаешь. Ты ведь все равно собирался какие-то меры принимать, дождавшись окончательных подтверждений от твоего источника.

— Это очень надежный источник, я еще раз повторяю.

— А карты? Карты — не надежный? — с обидой произнесла Яна.

— Вот что, — после некоторого молчания сказал Три Семерки, — сейчас мы разыщем того человека, а там уж решим, что дальше делать.

— Хорошо, — скрыв улыбку, ответила Милославская. — Мне собираться?

— Собирайся, только быстро, — Семен Семеныч, не желая выглядеть побежденным, старался не смотреть на свою подругу и отвел глаза.

Гадалка скрылась в другой комнате, и вскоре появилась перед приятелем, готовая к выходу.

— Идем? — спросила она.

— Идем.

— Пожалуй, я опять возьму с собой Джемму.

— Бери, — Семен Семеныч пожал плечами и вышел.

— Я, наверное, пристегнусь, — сказала Милославская, усаживаясь в машину рядом с приятелем.

— Что это с тобой случилось? — удивленно спросил Руденко. — С каких пор ты стала такой законопослушной?

— Просто со мной не вполне протрезвевший водитель.

— Брось ты! Я как стеклышко.

— Час назад по телефону ты мне пытался доказать обратное.

— Я не сказал, что хорошо себя чувствую, я лишь утверждаю, что не пьян.

Яна ухмыльнулась, но ничего не сказала.

Некоторое время приятели ехали молча, потом Семен Семеныч заявил:

— Я тебя сейчас ненадолго в одном месте оставлю, а сам потом за тобой заеду.

— Почему так? Почему я не могу с тобой?

— Этот человек при посторонних говорить не будет.

— Но я не посторонний!

— Отставить разговорчики! — прикрикнул Три Семерки, и Яна не стала больше сопротивляться, хотя ей и было до смерти обидно.

Дальше они ехали молча. Впрочем, очень недолго: Руденко, сворачивая к обочине, заявил:

— Приехали!

— Что? — удивленно спросила гадалка. — Казино?

— Казино, бар, ресторан, — перечислил Три Семерки, загибая пальцы, — Сыграешь или перекусишь, пока я разговоры разговаривать буду.

— Да тут сейчас закрыто, наверное!

— Открыто, если я тебя сюда привез.

— Но меня никто не пустит с собакой!

— Это проблема разрешимая. Я поговорю со швейцаром. Он присмотрит. Что нам, впервые, что ли? — Три Семерки улыбнулся и дружески похлопал гадалку по плечу.

— Мог бы и предупредить. Я бы надела что-нибудь более подходящее, — Яна критически оглядела свое платье.

— Ты прекрасно выглядишь, — возразил Три Семерки.

— Возможно, но не для казино и ресторана, — не соглашалась Милославская.

— Но ведь у тебя в планах на сегодня не только казино, так?

На это гадалке нечего было ответить, и она молча вышла на улицу.

Семен Семеныч открыл перед ней дверь, и Яна несмело вошла в ярко освещенное помещение, из которого веяло приятной прохладой. К ним сразу же подошел высокий юноша в черном отутюженнном фраке, ослепительно белой рубашке и наивной маленькой бабочке. Он учтиво кивнул гостям и посмотрел на собаку.

Прежде, чем он успел что-то сказать, Руденко развернул перед ним свое удостоверение и произнес:

— Молодой человек, я бы хотел попросить вас об одном одолжении: присмотрите за нашей собакой. Она не доставит вам хлопот. В зал мы ее брать не будем. Я ее привяжу вот… — Три Семерки огляделся, — вот здесь, — сказал он, подойдя к батарее.

Юноша кивнул, скрывая недовольство, и, дождавшись, когда Руденко привяжет Джемму, проводил их с Яной в зал. Джемма тоскливо посмотрела вслед удаляющейся хозяйке, но ей ничего не оставалось, кроме как ждать ее возвращения.

Полусонный охранник молча наблюдал за происходящим, а когда увидел руденковское удостоверение, отдал капитану милиции честь, заставив Семена Семеныча расплыться в гордой самодовольной улыбке.

Три Семерки оставил Милославскую в игорном зале, а сам исчез за небольшой металлической дверью, ведущей неизвестно куда.

Гадалка опустилась в большое кожаное кресло, одиноко стоящее у стены, и решила сначала немного оглядеться, освоиться. Тут она не бывала. Зал был почти пуст. Тихонько играла музыка. Седовласый крупье одиноко ждал очередного азартного игрока, бесцельно поигрывая фишками.

— Играете, леди? — спросил гадалку, подсев на широкий кожаный подлокотник кресла, какой-то молодой, даже юный, парень, который, вероятно, всю ночь провел в этом заведении и, скорее всего, очень весело.