Книга Седьмая Линия. Летом в Париже теплее, страница 17 – Анастасия Валеева

— Сто-оп, — заорал на него Руденко, — ну что за люди, а? Давай все по порядку и точнее. Ты кроме местоимений какие-нибудь слова знаешь?

— Какие? — сержант ошалело уставился на своего начальника.

— А-а, — Три семерки в сердцах резанул воздух ладонью и посмотрел на Милославскую. — Видишь, с кем приходится работать?! Так, Игорь, — уже спокойнее произнес он, — значит, если я правильно тебя понял, кто-то неизвестный вошел в квартиру, а вскоре туда же вошли еще двое мужчин, правильно?

— Так точно, товарищ лейтенант, — вздохнул сержант.

— Дальше, Игорь.

— Муж соседки, — медленно продолжил Игорь, — услышал за стеной какой-то шум, не очень громкий, и ему показалось, что в квартире кто-то вскрикнул. Потом, как говорит соседка, которая стояла у глазка, к входной двери подошла женщина с рыжими волосами, она сказала, что несколько раз видела, как она приезжала сюда раньше.

— Это Вероника, — Яна посмотрела на Руденко, — у нее рыжие волосы.

— Хорошо, — кивнул лейтенант, — дальше, Игорек.

— Видимо, дамочка торопилась, — пояснил сержант, — она тяжело дышала и явно была взволнована. Она позвонила в дверь, кто-то открыл, и рыжая там очень быстро исчезла. Еще минут через десять-пятнадцать из квартиры вышли четверо: двое братков и две женщины.

— Что значит вышли? — уточнил лейтенант. — Как вышли?

— Ну, этой соседке показалось, что они как-то необычно двигались. Вроде бы они поддерживали женщин. Да, в одной из них Людмила Петровна — это соседка — опознала дочь Горбушкина. Ей показалось, что женщины были вроде как в отключке, поэтому-то она и позвонила в милицию.

Сержант несколько замешкался.

— Сразу после того, как они сели в лифт? — помог ему Руденко.

— А-а, нет, — как бы вспомнив, обрадованно сказал Игорь, — Людмила Петровна кинулась к мужу, который в это время уже глядел в окно. И они вместе увидели, как женщин сажают в машины. Ту, что похожа на дочку Горбушкина, усадили в большую темно-синюю иномарку, а рыжую — в маленькую, желтую. Обе машины сразу же рванули с места. Вот после этого-то Людмила Петровна нам и позвонила. Думаю, их похитили, товарищ лейтенант.

— Я же сказал, — со вздохом произнес Три семерки, — от тебя не требуется думать. Что в квартире?

— Отпечатков полно, все собрали, пробьем по компьютеру, больше ничего особенного не обнаружено, — закончил сержант.

— Хорошо, иди, — отпустил его лейтенант, — запротоколируй все показания соседей, ну, сам знаешь.

Проведя руками по волосам ото лба к затылку, Три семерки вздохнул и тяжело опустился на рваный диван.

— Ну и что вы об этом думаете, Яна Борисовна? — почти официально обратился он к Милославской, которая продолжала стоять.

— Если бы соседи позвонили пораньше, вы могли бы их застать, — заметила Милославская. — Тогда все было бы проще, а теперь придется искать.

— Это я и сам знаю, — лейтенант достал из кармана сигареты и протянул пачку Милославской.

Она отрицательно покачала головой.

— Как хочешь, — Руденко достал сигарету и закурил. — Понятно, что Вероника попала к этим ребятам случайно, под горячую руку, так сказать, — он выпустил изо рта густую струю дыма, — а вот как они узнали, что Рита Горбушкина сегодня будет здесь? Не караулили же они ее целый месяц!.. А может, у них теперь в штате свой экстрасенс имеется, а?

— Я, пожалуй, пойду, если ты не возражаешь, — Яна потрепала Джемму по большой голове и собиралась уже пойти к выходу, но Руденко остановил ее.

— Погоди-ка, — он пододвинул Яне Борисовне стул, — садись. Значит, ты говоришь, что Вероника дала Горбушкину незадолго до его смерти большую сумму денег?

— Так она сказала, — Милославская села и достала сигарету.

— А ты считаешь, что это не так? — Три семерки нервно потеребил ус, достал зажигалку и поднес горящий фитиль Милославской.

— Почему же, — она с удовольствием затянулась, — скорее всего, так оно и было.

— Ты в этом сомневаешься?

— Я всегда сомневаюсь, — Яна откинула с лица блестящую черную прядь и закинула ногу на ногу, — а ты? Или ментам нельзя сомневаться?

— Не дави на меня, — крупное лицо лейтенанта начало краснеть от напряжения, — я просто стараюсь разобраться.

— Кажется, сегодня я ничем не смогу тебе помочь, я слишком устала, — не найдя ничего подходящего, Милославская стряхнула пепел с сигареты на пол.

— Это мы сейчас исправим, — загадочным тоном произнес лейтенант и окликнул одного из автоматчиков.

Тот подошел. Три семерки что-то шепнул ему на ухо и подтолкнул в спину рукой.

— Давай скоренько.

Вскоре автоматчик вернулся, неся в руках пузатую бутылку с прозрачной желтоватой жидкостью и пару хрустальных стаканов. Сгребя с маленького журнального столика мусор локтем, он поставил бутылку и стаканы на него и подкатил к лейтенанту.

— Вот, — Руденко посмотрел на золотистую этикетку, — «Чивас Регал» — с трудом прочитал он название, — двенадцатилетней выдержки. Это тебе поможет.

Не слушая возражений Яны Борисовны, он наполовину наполнил стаканы и один подал Милославской.

— Не портвейн, конечно, но… — он сделал несколько глотков и поставил стакан на стол. — Давай, давай, настоящий шотландский виски.

— Виски — настоящее, — поправила его Яна, — но, возможно, что ты прав, — она сделала большой глоток и почувствовала, как жидкость теплой волной мягко прокатилась по горлу, быстро согревая тело.

— Я вот помню, был портвейн «Семьсот семьдесят седьмой», — с ностальгической ноткой в голосе произнес Руденко, — вот это был напиток! Не то что это скотское виски.

— Не бухти, — бросила Яна и снова поднесла стакан ко рту, — скажи лучше, как погиб Горбушкин.

— Я же тебе говорил, — Руденко откинулся на спинку дивана, — сгорел в собственном гараже. Там у него канистра с бензином была, так она жахнула дай Бог.

— А почему загорелось?

— Закурил, вот бензиновые пары и воспламенились, — пояснил Руденко.

— Машина тоже сгорела?

— Нет, машины там не было.

— А где она была? — Яна маленькими глотками потягивала янтарную жидкость.

— Машину так и не обнаружили, — покачал головой лейтенант.

— Что же Горбушкин делал в гараже?

— Что он там делал, мы теперь никогда не узнаем, — Руденко тоже потягивал из своего стакана. Его опознали только по перстню и именным часам — обгорел сильно.

— Кто опознал?

— Соседи.

— А разве это не должны делать родственники?

— Должны-то должны, — развел руками Три семерки, — только из родственников у него одна дочь, да и та куда-то исчезла. Где мы только ее ни искали…