Онлайн книга «Контакты с утопленником»
|
Я почувствовала спиной шершавое прикосновение стены, я сползала вниз просто потому, что ужасно устала и мне хотелось присесть… Кроме того, я помнила, что в подземелье довольно холодно, зябко, а это подспудно беспокоило… потому что мне самой холодно не было нисколько, хотя одета я была очень легко. Легко, легко… Образ дурнушки и испуганной девочки подступал ко мне. Но я не хотела ее прогонять. Джесси… В тот вечер я приняла ее за собственную сестру; приняла ее с прекрасным, незнакомым мне прежде чувством, которое вряд ли смогу забыть… Да и зачем забывать? Ведь у меня же нет… другой сестренки. Никого нет… — Они не оформляли опекунства официально, в законном порядке, и в любой момент могли отказаться от нас, понимаешь? «Я не обязана заботиться о тебе, глупый, толстый ребенок!» — показывала на нее пальцем Аурелия. «О, папа, папа…» Мужчина, валявшийся словно груда лохмотьев там, у стены, хныкал, трясся на фоне яркого светового пятна, которое тоже дрожало… Пачкался в грязи… «Продолжаешь пачкаться», — должна была бы предупредить его я. Но неужели это буду я?! Располневший, с опущенными плечами и полысевшим теменем. Неужели я могу стать таким? Таким болезненно-разъедающе-грязно несчастным. Я бессильно опустила голову: я тебя понимаю, мне жаль и тебя, и Джесси… — Помоги мне объяснить ей! Призови ее! — Но у меня нет такого дара… — Врешь! — Она же мертва, и никто, никто не может ее призвать. — Лжешь… сама себе. Я подняла голову, он уже встал, наклонился надо мной и смотрел на меня со страшной жестокой настойчивостью. Протянул мне руку, я взяла ее… как меня угораздило плюхнуться в эту липкую, свернувшуюся… грязь? Повел меня к последней двери. Но зачем, если того, что мы ищем, там нет? Если они не связали его там. Мы вошли в убежище другого, гораздо более древнего мертвеца. Я посветила: знакомая картина. И никаких детей. Но и никаких тайн тоже… Потому что теперь, Вал, мы с тобой знаем: не тот светящийся след у болота — словно какой-то огромный, необыкновенный человек! — шел широкими шагами, а это вот, подземное убежище было самой убийственной уликой существования Йоно. Только не того, с величавым Духом, из нашего детства. Увы, его давно нет — для нас. Его место безвозвратно занято другим, разложившимся Утопленником, который всегда обитал в этом имении… или в душах своих «потомков». И одного за другим доводил до сумасшествия. От страха. — А ведь я здесь всего лишь полугостья, полужиличка, так? — Ну и что? — процедил мне через плечо… опять, опять Халдеман. Который в данный момент держал спичечный коробок и зажигал одну за другой какие-то свечи… Наши свечи? Я помню, мы их оставили тогда, кажется, на этом самом месте. И сейчас они плохо разгорались, да, да, старые, может быть, еще наши… — Важно то, что ты живешь вместе с нами, — заявил он. — И можешь вызывать мертвых. Скоро ты сама в этом убедишься. Я же, ооох, лично мне ничего другого от тебя и не надо! — Хватит, хватит, — пробормотала я рассеянно. — Хватит. А дело было так: мы с Валом решили прийти сюда снова при первом же удобном случае, но на следующий день мы с мамой уехали. И вот теперь — те же свечи с таким же вялым, безжизненным пламенем. Нет движения воздуха, а лишь движение времени, и не хватает кислорода, наверное, поэтому у меня кружится голова. Не могу не признаться, однако, что есть и что-то приятное, что-то успокаивающее вокруг — действительно, как в убежище. А как должен чувствовать себя человек внутри такого помещения за семью закрытыми на засов прочными дверьми? Семикратно в безопасности, вот как… Но если здесь было действительно безопасно, значит, Йоно не может проходить сквозь материальные преграды. Так как он сам материален! И значит, сейчас здесь тоже небезопасно. А я по-прежнему, как и тогда, тогда, не испытывала никакого страха… Только вот разумом, давно недетским, понимала, что именно это и страшно. Я осмотрелась. Комната. Хотя и без окон, хотя и под землей, но все же комната. И она была бы самой обычной, если бы здесь не поселилась старость, овеществленная старость — та, которую видишь и вдыхаешь, которая рушит, разлагает и смердит… Ковры, пледы, обивка стульев, вообще любой кусочек ткани сгнили, мне было бы противно даже кончиком пальца прикоснуться к чему-либо столь грязному. Сами стулья, кровати, и особенно дощатый пол, все гниет, гниет; краны и умывальники — ржавеют, а подсвечники, стоит их только взять в руки — и они рассыпятся… — Ну, хорошо, хорошо, — закивала я как-то отвлеченно. — Хорошо, что ребенка нет здесь. — Не «здесь», Эми, а нигде нет, — Халдеман осторожно сделал шаг в мою сторону. — Нигде на этом свете, я имею в виду. — Мне все равно, что ты имеешь в виду, — задышала я учащенно, и это несколько озадачило меня; я же, в конце концов, не бежала… А она бежала… То есть, мне не все равно, ведь прошлой ночью ребенок был жив и здоров. Слишком здоров, уточнила бы я. — Угу! Значит, не только в утробе матери, а и после ее смерти ты опять его, ее… хм… опять видела, да? — Да. — Да, но… Сказать тебе правду, ты ведь этого хотела? Всю правду? Я заколебалась, я уже не была уверена, хочу ли вообще, чтобы он говорил. Он, однако, не дожидаясь моего ответа, принял собственное решение. — Тогда слушай! Слушай: верно, Тина была беременна. И даже не знала, от кого именно! И ей некуда было идти, в городе никого знакомых у нее не было. Рона потому ее и взяла. Случайно ее встретила, порасспрашивала и из жалости… или по другой причине, не знаю, но важно, что она привезла ее в имение. — Халдеман сделал еще один шаг в мою сторону. Его глаза были широко открыты и налиты кровью… они напоминали те лужицы в коридоре, в которые он наступал. — М-да, приютила бездомную, но с одним условием… еще до того, как ее состояние станет заметно, она притворится больной, а я, как врач, должен буду это подтвердить. А потом, пока не родит, чтобы из дома не выходила. И вообще, чтобы на глаза никому не попадалась, никто кроме нас не должен был знать об этом… — Но почему… почему? — пробормотала я невнятно. — Ну, по словам Роны, она просто не хотела компрометировать семейную честь, а уж так ли это было на самом деле… не знаю. И мы сказали об этом только Юле; ведь она нам помогала ухаживать за «больной». И теперь внимание: мы-то ухаживали, да все напрасно, потому что… ребенок умер! — Вы убили его, и его тоже. — Чепуха. Младенец родился слабеньким, сразу было видно не жилец, и уже через час умер. Так что все осталось в тайне, никому из нас не было выгоды ее разглашать, особенно Тине. Ее моментально бы выкинули отсюда. — Ее и выкинули, скинули, да, с высоты… |