Книга Золотые волки, страница 45 – Рошани Чокши

– Лайла, в гардеробной ты наверняка прочла форму только тех стражников, которые отправляются в караул, а не возвращаются с него. Мне нужно, чтобы ты проверила еще раз. В нашем плане не должно быть никаких сюрпризов.

На мгновение ему показалось, что она хочет сказать ему что-то еще, но она лишь кивнула.

– Конечно. Я пойду туда прямо сейчас.

Когда Лайла ушла, Северин так и продолжил сидеть, прислонившись к стене. Он думал о затянутых в перчатки руках матриарха, и как он мог раскрошить ее сломанные пальцы, если бы только захотел. Даже если бы Энрике не испортил его подушки, Северин все равно не смог бы заставить себя лечь в кровать Дома Ко́ры. Что, если он уже спал в ней, будучи ребенком? Он заснул там же, где сидел, облокотив голову на стену. Ему снился хруст тонких костей садовой овсянки и следы зубов на алых губах Лайлы.

Энрике шел по садовой дорожке, стараясь держать трость в нескольких сантиметрах от земли, чтобы не активировать световую бомбу. Оранжерея находилась на другой стороне обширной лужайки. Вокруг него кружили гости Дома Ко́ры. Женщины в бархатных корсажах, скрывающие свои лица за волчьими масками. Мужчины в подогнанных костюмах с крыльями за спиной. Официанты и официантки в лисьих и кроличьих масках сновали по саду, предлагая отдыхающим дымящийся напиток, который гарантировал выпившим яркие видения. Некоторые официанты вырастали прямо на ходу – в их подошвах были спрятаны сотворенные ходули – и выливали шампанское прямо в открытые рты смеющихся гостей. Тарелки с угощениями парили в воздухе сами по себе.

В отличие от аукциона Вавилонского Ордена, здесь практически не было людей с темной кожей и ритмичным акцентом, и все же декорации были ему знакомы. Прекрасные и пугающие создания, что родились на другом конце земли, пришли из сказок. Здесь были сотворенные драконы из мифов Востока, сирены с тяжелыми веками и бхуты ^[12] с перевернутыми ступнями. И хотя не все создания принадлежали к сказаниям его народа, он видел в них себя, загнанного в темный угол. Он был похож на них. Зыбкий, как дым, и такой же бессильный.

Он даже не был похож на себя. Или на любого из китайцев, которых он встречал. Он прятался за карикатурой, и окружающих это устраивало. Может быть, это показалось бы кому-то оскорбительным, но ведь он пришел сюда не просто так. Если все пойдет по плану, ему больше не придется прятаться.

Впереди вырисовывались очертания теплицы. В полумраке он смог разглядеть странные символы, окружающие здания. Сакральная геометрия. Даже тропинка под его ногами была покрыта особыми знаками. Сами карнизы поместья, украшенные повторяющимся узором завитой раковины, говорили о древнем символизме.

Энрике подошел совсем близко к оранжерее, когда кто-то схватил его за плечо. Он вскрикнул, чуть не подпрыгнув от неожиданности. Обернувшись, он заметил за деревом Лайлу.

– Хорошо, что я успела тебя перехватить, – с облегчением сказала она и сунула в его руку какой-то предмет. – Я нашла это среди формы стражи – той, что несет караул возле оранжереи.

Открыв ладонь, Энрике обнаружил в руке засахаренную фиалку.

– Сейчас мне что-то не хочется сладкого, но…

Глаза Лайлы широко распахнулись от удивления.

– Ты, наверное, перенервничал. Это не конфета, а противоядие.

– От чего?

– От яда, – нахмурившись, ответила она. – Разве Тристан тебе не сказал?

Он услышал, как неподалеку хрустнула сухая ветка. Лайла резко повернула голову и вздохнула.

– Мне пора. Кажется, кто-то увязался за мной.

Энрике нахмурился. Лайле постоянно приходилось отшивать надоедливых ухажеров во Дворце Сновидений, но он надеялся, что хотя бы здесь ее оставят в покое.

– Пьяные идиоты. У тебя есть клинок?

– Даже несколько.

Девушка коснулась его щеки и растворилась в ночи.

Воздух возле теплицы был горячее, чем в других частях сада. Никто из гостей не приближался к этому месту, и не зря: пятьдесят стражников с блестящими штыками отпугивали праздных гуляк одним своим видом. Сама оранжерея представляла собой внушительную постройку со стенами из матового стекла и прозрачной крышей, вокруг которой стоял резкий запах влажной земли. На стенах он заметил знакомый узор. Тот самый, что украшал позолоченное зеркало в Опере Гарнье: шестиконечная звезда, или гексограмма, переплетенная с полумесяцами, острыми шипами и змеей, кусающей свой хвост. Символы всех Домов. Энрике всмотрелся в изображение звезды, и по его спине пошли мурашки. Звезда была символом Падшего Дома, который решил использовать Вавилонский Фрагмент. Члены Дома считали, что такова Божья воля.

Возле оранжереи его остановил один из стражников.

– А вы кто такой?

Энрике хотел огрызнуться в ответ, но передумал при виде штыка, показавшегося из-за спины стражника.

– Добрый вечер, – сказал он нарочито низким голосом и протянул свою карту доступа. – Я здесь для того, чтобы ассистировать уважаемому месье Тристану Марешалю.

– В такой поздний час?

– Зависит ли красота от времени дня и ночи? – спросил Энрике, повышая голос. – Уходят ли небеса на покой после полуночи? Как бы не так! Моя профессия не знает такого понятия, как «время». Я и сам не знаю, сколько сейчас времени. Или где я? Кто я? Кто вы…

Стражник примирительно поднял руку.

– Да, да, очень хорошо, я приму вашу карту. Но имейте в виду, мне приказано подчиняться только месье Марешалю – не вам. И еще кое-что: матриарх запретила кому либо, кроме месье Морешаля, находиться в оранжерее дольше десяти минут.

Всего десять минут? Кажется, Северин об этом не знал. Стражник открыл дверь, и Энрике шагнул внутрь. Тристан уже ждал его, засунув руку в странное растение.

– Трупный цветок! – радостно воскликнул Тристан.

Он выглядел довольным, но синева вокруг его глаз говорила о бессоннице и ночных кошмарах.

– Должен признаться, мне не нравится это прозвище.

– Да нет, не ты. Это – трупный цветок.

– Потому что он пахнет, как смерть?

– В таксономии никогда не приветствовалась оригинальность, – сказал Тристан, вынимая руку из цветка.

Освещение оранжереи было гораздо ярче, чем лампы в комнате Северина. Энрике впервые заметил, как болезненно выглядит Тристан. Обычно на его круглых щеках играл румянец, а на губах сияла задорная улыбка. Он был рад видеть друга, но у него был вид совершенно истощенного человека.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Энрике, аккуратно положив свою трость.