Книга Три ошибки Шерлока Холмса, страница 29 – Ирина Измайлова

Каторжники смотрели, как заворожённые, на растворенный в голубом сумраке аналой, на неясно-белые фигуры хористов, слушали дрожащий плачущий разбитый орган, и им казалось, что непонятная сила уносит их из-под серого кирпичного свода в необъятное, недоступно высокое небо. Не то, которое сияло светом над австралийским городом Пертом, а в то небо, которое виделось им за сказочной полутьмой аналоя.

Джон Клей сидел, уперев локти в колени, склонив голову на руки, нахмурившись, и его губы чуть-чуть шевелились, то ли повторяя молитвы, то ли отвечая мыслям...

Шерлок попытался молиться, но у него плохо это получалось. В его душе не было мира. Звуки органа и пение хора вызывали в нём волнение, мысли путались, перед глазами возникали яркие, как сон, картины недалёкого прошлого. Он не находил в себе сил противиться этим видениям и чувствовал, что его понемногу обволакивает густая, синяя, как полусумрак церкви, тоска.

«Раскис! — мысленно обругал он себя. — Как ребёнок, или наоборот — будто мне уже за семьдесят. Не надо так жалеть себя».

Служба закончилась, священник сердечно поздравил собравшихся с наступлением Пасхи, произнёс немудрёную проповедь, рассчитанную на простодушные умы здешних прихожан, и народ стал расходиться.

Конвойные неторопливо окружили каторжников, ожидая, когда для них откроют боковой выход.

И вдруг какой-то небольшого роста щуплый мужчина отодвинул одного из конвойных и стремительно кинулся к заключённым. Они заметили его только тогда, когда он уже буквально налетел на них и пронзительно, срывающимся высоким голосом закричал:

— Мистер Шерлок Холмс!

Шерлок обернулся. Человечек, спотыкаясь, подскочил к нему и вдруг, рухнув на колени, схватил его руку и прижал к губам.

— Сэр, я хотел... я увидел... я вас узнал!.. Мне и раньше говорили, показывали лондонскую газету, но я не мог поверить! Позвольте мне... позвольте мне, сэр!

Холмс был так ошеломлён, что сразу никак не отреагировал, даже не отдёрнул руку. Потом, опомнившись, воскликнул:

— Что вы делаете?! Кто вы такой, и что это за представление? Встаньте сию же минуту!

Человечек всхлипнул и снизу вверх посмотрел на Шерлока собачьими преданными глазами:

— Простите меня, сэр! Я только хотел вас поздравить со святым праздником, пожелать вам добра. Я хотел сказать, что молюсь за вас, что вы — лучший из людей, каких я встречал! Вы спасли мою грешную душу.

— Когда? Кто вы? — совершенно растерявшись, пробормотал Холмс.

— Вы не помните меня, сэр?

Он всмотрелся.

— Как будто припоминаю. Вы...

— Джеймс Райдер, — сказал человечек.

— Голубой карбункул графини Моркар! — вскрикнул Шерлок.

— Да, да, сэр, будь он трижды проклят, этот камень, вернее, то искушение, в которое он меня вверг.

— Как поживаете, Райдер? — глаза Холмса весело заблестели. — Вот не думал, что ещё встречу вас когда-нибудь!

— Я уехал в Австралию тогда же, сразу, как это всё случилось. — Забормотал Райдер. — Я не мог, не хотел оставаться в Англии. Нет, я не боялся, я знал, чувствовал, что вы совсем меня отпустили, но моя совесть... Мне было невыносимо тяжело... А сейчас я счастлив. Я работаю здесь счетоводом на фабрике, у меня есть жена, сын. Это вы, вы, вы меня спасли! Да благословит вас небо!

— Спасибо, Райдер! — голос Шерлока чуть дрогнул, но он продолжал улыбаться. — Встаньте же, прошу вас, это слишком — валяться в ногах у каторжника!

Райдер поднялся и вновь поднёс к губам руку Холмса, но тот отнял её.

— Сэр, вы не понимаете, — прошептал Райдер, — я боготворю вас!

— Но вы же видите, кто я теперь. — Сказал Холмс, отступая вместе с другими заключёнными к выходу из церкви. — Я — убийца.

— Я не верю этому, сэр! — торжественно произнёс человечек. — Кто бы ни сказал мне о вас такого, всякому плюну в лицо. Я знаю, что вы не способны на преступление! Вы слишком добры!

— Ну, будет вам! — вмешался, подступая к ним, солдат конвоя. — Давно пора идти. Ступай себе, любезный, ступай, а то нашёл знакомого... А телега тебя ждать будет?

Это относилось уже только к Шерлоку Холмсу, и хотя тон и голос конвойного были самыми миролюбивыми, а интонации почти просительными, маленький мистер Райдер пришёл в негодование. С неожиданной силой и яростью он ухватился за наклонённое ружьё и отпихнул сержанта назад.

— Как вы смеете так с ним разговаривать?! — взвизгнул он. — Да вы знаете, кто это такой?! Если ослы-судьи могли упрятать его на вашу паршивую каторгу, то вам всё равно надобно знать, что он — человек, которому вы недостойны ботинки чистить, а вы на него ружьём замахиваетесь! Скоты!!!

— Уймитесь! — рявкнул сержант, но отступил под таким бешеным напором. — Ни на кого я не замахивался! Сумасшедший!

Шерлок схватил Джеймса Райдера за руку и крепко её пожал:

— Спасибо, Райдер, спасибо вам! Я рад, что вы зажили по-новому, что у вас теперь всё хорошо. Я только этого и хотел. Передайте мой поклон вашей супруге. Прощайте!

— Кто это? — спросил Джон Клей, когда они уже сидели рядом в телеге, которая, скрипя и шатаясь, выезжала на неширокую разъезженную дорогу.

— Человек, который сейчас мог быть здесь, среди нас, и которого я, слава богу, вовремя догадался пожалеть! — тихо ответил Шерлок.

Днём они с Джоном немного поспали, что сделали, пользуясь случаем почти все каторжники, потом посидели немного с общей компанией возле костра, попивая «пертский кофе» и слушая оживлённую болтовню повеселевших по причине отдыха обитателей каторги, однако, когда стало темнеть, незаметно удалились, чтобы провести праздничный вечер вдвоём. У них были припасены сэкономленные за обедом две чёрные галеты и горсточка выданных по случаю праздника сероватых леденцов.

— Кофе мы принесли мало. — Заметил Клей, встряхнув жестянку. — В такой вечер надо бы посидеть подольше, тем более что, помяни моё слово, начальство и большая часть солдатни перепьются, и завтра работа начнётся как минимум на пару часов позже. Такое бывает из года в год. Схожу-ка я и притащу ещё жестяночку. У нас ведь есть запасная.

Его отсутствие затянулось, и Шерлока это начало беспокоить. Офицеры и солдаты к этому времени уже здорово напились. Пьян был и Вампир, и, увы, Джим Фридли, а значит, столкновение с ними в опустевшем лагере не предвещало ничего хорошего.

Джон, однако, вернулся и, аккуратно опустив за своей спиной циновку, подсел к столу. В жестянке, такой же, как первая, которую друзья уже наполовину опорожнили, дымился горячий «пертский кофе».

Шерлок посмотрел на своего приятеля и спросил:

— Чего ради ты ходил к офицерским домам и заглядывал в их окна? Тебя могли изловить за этим занятием и так разукрасить, что ты бы до Рождества помнил эту Пасху.

— Меня за этим занятием ещё никогда не ловили. — Самоуверенно возразил Джон. — А вот ты на кой чёрт таскался за мною следом?