Книга Красные плащи, страница 86 – Вадим Щукин

Архонт, услышав одно из самых громких военных имён Эллады, оставил спартанскую сдержанность, поднялся с ложа и поцеловал Кердона в украшенную гиацинтовым венком лысину:

Благодарю тебя, мой добрый друг. Эта весть дороже всех сокровищ. Когда же нам следует ожидать прославленного полководца и каковы его планы?

— Ификрат устроил прощальный ужин в Академии сразу, как только получил назначение. А его планы... наш стратег опасается доверять их даже своему эпистолярию, — сверкнул зубами Кердон, провожая взглядом прислуживающего им Паисия. — А ты, я вижу, как истинный спартиат, не держишь в доме хорошеньких рабынь, чтобы не искушать своё мужество?

— Не мог же я предоставить их тебе с самого начала. Афиняне, как я слышал, в присутствии красивых женщин забывают обо всём остальном. Паисий, — эконом молча согнулся в поклоне, — покажи, что приготовлено для моего гостя.

В зал вбежали девушки в коротких нарядных пеплосах и, словно подхваченные мелодией вошедшего следом оркестра, понеслись в стремительном танце. Вперёд яркой золотистой бабочкой выпорхнула Прокна, демонстрируя своё искусство у лож хозяина и гостя.

Уроки Тиры не прошли даром — девушка притягивала взгляд. Закончив танец, Прокна упала перед восхищенным гостем на разведённые колени, откинув назад руки и голову так, что едва прикрытые груди уставились ему прямо в глаза.

— Девушки умеют кое-что ещё и готовы доказать тебе это, — предложил гостеприимный хозяин, — все вместе или каждая в отдельности.

— Когда-то я мог воздать должное всем твоим прелестным танцовщицам, — вздохнул афинянин, — теперь же ограничусь одной, — и подхватил Прокну к себе на ложе. Та тут же запустила руку в складки его хитона и принялась гладить круглый, твёрдый, поросший жёстким волосом живот.

— Прокна, покажи гостю свою комнату, — предложил Поликрат.

— Идём, — встрепенулась девушка, помогая Кердону подняться, — там у меня есть кробатос, гораздо больше и удобнее этого ложа.

Афинянин и девушка едва успели удалиться, как перед глазами архонта возник согнувшийся в поклоне Паисий.

— Господин, благородный Эвтидем просит принять его.

— Третье ложе к столу, и пусть входит, — ответил архонт с лёгкой досадой.

Даже его, Поликрата, влияния недостаточно, чтобы вечно держать человека на высочайшей, но выборной должности. Правда, ему удалось пристроить Эвтидема после истечения сроков полномочий — теперь тот отвечал за порядок и безопасность в городе, в его ведении стража, рынки и общественные здания, что немаловажно.

— Прошу разделить с нами пиршественный стол, — предложил хозяин вошедшему. — Приехал мой друг Кердон из Афин.

— Где же он?

— Удалился с Прокной.

«Интересно, — вдруг мелькнула непрошенная мысль, — как он там управляется при таком животе? Расспрошу девчонку». Вслух же продолжил:

— Новости благоприятны. Наша миссия в Афинах удалась, на днях следует ждать выступления войск Ификрата. Кердон здесь как частное лицо, но наше посольство едет следом.

— Известия действительно хороши. Но... я хотел просить тебя... Дай мне увидеть её.

— Разумеется, — кивнул головой архонт, — я дам тебе возможность встретиться с Тирой. Может быть, даже смогу угрозами заставить её отдаться тебе. Но, — вздохнул он, — не в моих силах заставить женщину полюбить. Иди же. Ты знаешь путь.

Эвтидем отсутствовал недолго — Поликрат возлежал в прежней позе.

— Опять отвергнут? Впрочем, и так видно, — качнул он роскошной сединой навстречу расстроенному приятелю.

— О, если бы я был её хозяином! — чуть не простонал Эвтидем, садясь подле него.

— И что бы ты сделал тогда? Запорол женщину плетьми? Насиловал, сколько хотел, при помощи домашних рабов? Но ведь тебе нужно от неё совсем другое, я вижу...

— Три года терплю муки, унижаюсь перед рабыней... за что, за что казнишь ты меня, Афродита? Но ведь и она страдает... тоже! Замкнулась, отказалась от жизни, заключив себя в каморку... А всё из-за того, что ты не дал ей свободу, как обещал! Тира сделала своё дело хорошо и не виновата в поражении войск Клеомброга!

— В случае нашей победы я действительно отпустил бы её, щедро наградив деньгами. И вот тогда бы эта женщина на самом деле была потеряна для тебя. Навсегда. Но мы потерпели поражение, борьба не закончена, и способности Тиры ещё могут понадобиться Спарте. Не возмущайся: интересы отечества выше личных. И пойми, наконец, женщина отказывает тебе в любви совсем по иной причине.

— Да, я знаю... Эгерсид! Она жила с ним в Орхомене. Негодяй испортил её, заслонил собою всех мужчин и даже мёртвый мешает мне!

— А кто видел его тело? Мой тебе совет — забудь эту женщину. Она принесёт тебе только несчастье...

* * *

Эпаминонд был доволен: Пелопид больше не помышлял о прямом ударе по Спарте и принял его план дальнейшего ведения кампании. Беотархи повели войска на юг, не обращая внимания на оставшийся в тылу город и подходившие к нему — впрочем, весьма немногочисленные — контингенты союзников. Следом двинулись другие участники вторжения, грабя и опустошая то, что ещё не успела сжечь своим дыханием война.

Пелопид, получив известия об изменении позиции Афин, разразился гневными тирадами в адрес недавнего союзника. Эпаминонд же только усмехнулся:

— Прежде всего, дорогой друг, это означает, что мы стали достаточно грозной силой даже в глазах Афин. Рано или поздно они должны были сделать такой выбор. К тому же у нас ещё меньше оснований опасаться знаменитых пельтастов Ификрата, чем растерянных спартиатов...

В самом деле, фиванское войско с тыла и флангов прикрыто пусть неорганизованными, зато многочисленными толпами аркадян, так что любая внезапность со стороны противника просто исключена. Оно неодолимо движется к морю, и нет силы, способной остановить его.

Позади оставались руины разрушенных городов Лаконии — лишённые по образцу Спарты стен, они не могли оказать длительного сопротивления, и только Гифий с его корабельными верфями продержался три дня.

Периэки сдержали обещание — они предоставляли беотархам нужные сведения, распространяли среди врагов ложные слухи, сеяли смятение и панику... Часто их вооружённые отряды выступали плечом к плечу с фиванцами против спартиатов. Эпаминонд торжествовал: Лакония повержена, и он знает, как не дать ей подняться вновь...

* * *

Ификрат, похоже, не был особенно опечален сообщением о пылающих лаконских верфях и кораблях. Как всегда бодрый, сияющий, словно в предвкушении удовольствия, он привёл в безупречное состояние выделенные ему войска, и лишь затем повёл их — нет, не в Беотию, где за прочными городскими стенами остались немалые военные силы, и не в Лаконию, где его, как избавителя, ждали спартанские аристократы, а... в Аркадию!

— Ну, подумайте сами, — объяснял он досаждавшим ему аристократам-лаконофилам ^[114], указывая на бодро марширующих пельтастов и гарцующих всадников в золочёных доспехах, — чем я прокормлю этакую прожорливую ораву в дотла разорённой стране?