Онлайн книга «Вор и тьма »
|
— Ты дал мне сил, — произнесла моя любовь и улыбнулась, слезы перестали литься из ее глаз. — Помоги подняться, а дальше я сама. — Но… — Сама, — вновь улыбнулась Алиса. — Я ведь тень, а это не просто так. Поверь, я знаю, что говорю. К тому же надо снять с крестов Лилит и отца Томаса. Я снова прильнул к ее прохладным губам и только после поцелуя поставил на ноги. — Давай, теперь я справлюсь. — Отвернувшись, леди Кайлер потянулась к своей одежде. Лишь сейчас я смог разобрать, что охрипшим голосом все твердил и твердил Велдон: — О Небеса! Гард! Ты слышишь меня? Гард! — Святой отец, — я встрепенулся, — сейчас помогу! — Матерь Божья! Он услышал. Но нет! Только не мне! Сначала избавь от распятия мою дочь! Я кинулся к молчаливой Лилит. Быстро снял с креста, она не проронила ни слова и сама стащила с глаз темную ткань. Потупив взор, юная тень поспешно отстранилась и попыталась встать на ноги. Тоже дрожит, и видно, что едва не падает, но более всего остального ей претила нагота. — Не смотри, — пискнула она. Я непроизвольно отвернулся и стал освобождать инквизитора. Через несколько ударов сердца он очутился на полу. — Так-то лучше, — произнес монах, стягивая черную повязку. С правой, состарившейся половины лица церковника на меня таращился выпученный глаз безумного Неакра. Белый с темным зрачком на красном. Жуть. Я отшатнулся. Выругался. — Ах да, — устало произнес Томас Велдон, отвернувшись, — совсем забыл. Как он не походит нынче на железного инквизитора из Бранда. В подземелье Черного замка на холодной плите сидит дряхлый старик. Сказать что-нибудь, что напомнило бы отцу Томасу о нем прежнем? Я открыл рот, но промолчал, поймав на мгновение взор Велдона. Там мелькнуло нечто, напомнившее об инквизиторе, каким его знал. — Чем вас так измазали? Церковник ответил не сразу. Уткнувшись в ладони, он мял лицо и что-то бормотал. Я глянул через плечо — тени спешно облачаются в черные одежды, а Томаса Велдона как будто не беспокоит ни холодный воздух подземелья, ни отсутствие на нем одежд. — Красная охра, — вдруг сказал он, — но это пустяк. На меня вновь смотрел безумец Неакр, а здоровую часть лица и левый глаз Велдон укрыл сложенными по-молитвенному ладонями, но ненадолго. Отец Томас опустил руки. Взглядом нашел дочь, едва заметно кивнул ей и повязал черную повязку на изуродованную половину лица. Спрятав глаз чернокнижника, прожег меня взором, снова напомнившим прежнего инквизитора, и обратил свое внимание на избитого до полусмерти стражника. Однако поинтересовался вовсе не об его участи. — Где она? — требовательно спросил он, так и сидя обнаженным на каменных плитах. — Лилит? Да вон же! — Гард! Не будь глупцом! — Я не понимаю, святой отец… — Не понимаешь? Велдон вскочил на ноги, будто не было в нем немощи несколько секунд назад. Он лихорадочно искал что-то, вертя головой, словно и сам обезумел. Кровь и песок! Что у него на уме? — Святой отец, — начал я, — живо натягивайте свою рясу, и убираемся отсюда как можно скорее! Проклятье! Он словно не слышит! — Отец Томас! — повысил я голос. — Надо уматывать из подземелья, пока на нас не кинулись! Кровь и песок! Я должен и до перстня Бога Сына добраться! Бегающий взгляд церковника остановился на мне, он заговорил неожиданно успокоившимся голосом: — Я нашел, и в этом наше спасение. — Так давайте же… — Молчи! — перебил Велдон; как знаком мне этот железный тон… — Ты не ведаешь, о чем говоришь. Сам Низверженный и все высшие в замке. Они не позволят уйти! — Не повстречал что-то никого из них. — Я тоже был раздражен. Что ему в башку втемяшилось? Зачем эти разговоры, когда дорога каждая минута? Я надеялся, что смог пробраться в подземелье Сарн Адаба незамеченным, но неизвестно, как скоро у этого чертова «театра» с тремя распятиями должен смениться караул. Проклятый пепел! Да после бойни, которую я устроил у внешней стены, сюда давно пора было нагнать десятка три стражников и пару орденских магов. Легкость, с которой освободил пленников, откровенно настораживала, и это пугало. — Уходим! — настаивал я. — А вы, святой отец, если хотите, следуйте за нами в чем мать родила. — Нет! — отрезал Томас Велдон. — Но почему же! — Я уже собрался бросить его здесь, раз столь яро упорствует. — Потому что ты глупец и незнанием своим лишаешь всех нас надежды выбраться отсюда. — Так просветите же меня! — взорвался я. — И, умоляю, делайте это поскорей! — Ты здесь только потому, что Низверженный и его присные из лучших чернокнижников не препятствовали тебе. Я молчал. Не рассказывать же инквизитору о Сатане! — Спросишь, почему так? Они бились с Тьмой, что отняла у них Источник Силы! Я знаю! Знаю это! — Оскалившись в отвратной гримасе, Велдон трижды ткнул себя у правого виска; рядом с укрытым черной тканью глазом Неакра. — Чтобы отрезать от твоего Нурогга питавший его Источник, возвратившемуся богу пришлось собрать воедино силу почти всех чернокнижников ордена. От всех высших до мало-мальски сведущих в темном ведовстве! Я по-прежнему безмолвствовал. Про орка можно позабыть, нет его больше, но в мир в его обличье вступил сам Дьявол, а я слуга его. Да только… в груди жгло. Пусть я наткнулся лишь на одного мага Низверженного, но без Люцифера не получилось бы снять с креста этого проклятого святошу! Впрочем, я здесь не ради него! — Долго ж они возились, чтоб отнять у Нурогга связь с Источником. — Дурак! — вспылил Томас Велдон. — Ты должен быть видеть дым над западной частью замка. Там бушевал не просто пожар! Там возгорелся колдовской огонь, что сжигал магию Низверженного! — Много ж вам известно, святой отец, — с наигранной подозрительностью сказал я. — Я знаю больше, чем хотелось бы, — мрачно ответствовал инквизитор, — с того часа, как услышал в себе голос Неакра, и только одно это бросило в пучину смертного греха. Но о многом обмолвились и приспешники Низверженного, когда вели сюда и поднимали на распятие. — Не думаю, что вам нужно чрезмерно тяготиться неизбежным, святой отец. — Возможно, ты прав, однако мне суждено испить сию чашу до дна. — Отец Томас, — выдохнул я. — Не время сейчас для бесед. Уходим! — Поздно, Гард. Низверженный и его присные вернули себе Источник в тот миг, когда ты вошел сюда. — Проклятье! Чего же мы ждем! Святой отец, вы слышите меня? |