Книга Работа над ошибкой , страница 88 – Орсон Петерсен

– Горячий.

Сестра цокнула языком.

– Как съездила? З-з-з-з.

– Завтра расскажу. Рука болит?

– Когда ложусь на правый бок. Про руку Ян сообщил?

– Да. Позвонил, дал указания.

Алена взяла со стола рулон эластичного бинта.

– Вытяни руку из-под одеяла, – попросила она.

Эмиль высунул правую руку. Алена начала наматывать на запястье бинт.

– Я экзамены сдал. З-з-з-з.

– Из школы тоже звонили, так что я в курсе. Молодец! Вот так. С бинтом будет полегче.

Алена закрепила кончик повязки.

– Я как боксер.

– Давай, боксер, проверим твою температуру.

Сестра вытащила градусник и повернула его к свету, чтобы увидеть значение ртутного столбика.

– Ты такая красивая, – нижняя челюсть Эмиля дрожала от озноба. – Даже лохматая. З-з-з-з, – продолжал клацать зубами мальчик.

– Спасибо.

– Вылитая мама в молодости. Сколько там?

– Тридцать девять.

Алена положила градусник на стол, взяла заранее приготовленные пилюли и стакан воды.

– Открывай рот.

Эмиль приподнял голову и открыл рот. Сестра положила на его язык таблетку, дала брату запить, затем дала еще одну пилюлю и снова напоила водой.

– Теперь постарайся уснуть.

– Слушай, ничего, что я живу с вами?

– Чего это вдруг? – удивилась Алена.

– Ну, не знаю. Живу с вами, живу. Долго уже живу. Вмешиваюсь в вашу жизнь. Тебе вот и лечить меня приходится.

Алена заботливо поправила одеяло и встала с кровати.

– Спокойной ночи.

– Спасибо, сестренка!

– На здоровье.

Алена ушла, предварительно выключив свет. Эмиль уснул.

Снилось ему, что он в глубоком водоеме. Замер где-то между дном и поверхностью. К нему подплыла Василиса. Голая. Она посмотрела строго и сказала: «Помни уговор!»

Времянкин проснулся. За окном черное постепенно превращалось в серое. Эмиль сел на край кровати, свесил ноги и уставился в пол. Он выгнул спину, чтобы почесать лопатку, и дотянулся до нужного места большим пальцем забинтованной руки. Волосы Эмиля сбились в космы, озноба уже не было. «Я понял! Я не люблю ковры. И шкафы. Занавески тоже не люблю. Рука ноет. Видимо, сегодня придется обойтись без зарядки. Это печально. Не хочется пропускать. Может, все-таки сделать?» – подумал Времянкин и взглянул на часы: без трех минут семь. «Сделаю позже», – решил он. Встал и пошел на кухню.

«Ты здесь? Эмиль, ау. Где ты, старина? Тишина. Возможно, еще рано», – подумал он и отправился в душ.

К завтраку взрослый Эмиль так и не явился. Алена оживленно пересказывала брату события минувшего вечера. Тот, дежурно кивая, думал лишь о том, что потерял себя. Было страшно осознавать такое. Эмиль не понимал, что с ним, где он и вернется ли когда-нибудь. Он переживал, что без своего альтер эго не сможет играть на прежнем уровне. «Обычно он появлялся с первыми нотами, ретивым конем вырывался из груди и заполнял собою все вокруг. Но не вчера. Вчера его не было. Здесь его тоже нет», – рассуждал Времянкин.

Неожиданно Родион вскочил со стула, обнял маму и с радостным возгласом ускакал из кухни. Через мгновение прискакал обратно. Алена смеялась. Родион начал пританцовывать и петь что-то на японском языке. Алена хохотала и хваталась за живот. Они оба выглядели счастливыми. Эмиль улыбнулся, не понимая, что могло стать причиной внезапного ликования.

– Что с этим ребенком? – спросил дядя.

– Ты не слышал, что мама сказала? У нас будет тачка, Миля! И дом! Чердак мой. Я застолбил.

Родион прыгал и радовался, как молодой сеттер, которому бросили палку.

– Иди, собирайся в школу, – успокоила его Алена.

Родион убежал в свою комнату.

– Нам дают дом? – уточнил Эмиль.

– Ты не слышал, что я говорила?

– Я задумался, прости.

– Нам дают дом и машину. Создают благоприятные условия для твоего развития. Как выяснилось, за твоими успехами следят на самом верху. Оказывается, поддержка одаренных детей – один из приоритетов государства.

– Даже так. И к чему нас это обязывает?

– Насколько я поняла, они очень хотят, чтобы ты выигрывал. Не только этот конкурс. Чем больше международных призов, тем лучше. Они считают, что ты можешь стать предметом гордости для всей страны.

– Предметом?

– Это устойчивое выражение, не придирайся. И конечно, не забывать публично благодарить, так сказать, за поддержку.

– Губернатора?

– И его, и министерство культуры.

– Список благодетелей растет. Когда переезд?

– Завтра едем смотреть дом. Это в десяти минутах отсюда. На машине. Если дом понравится, можем въезжать.

– Ты сама поведешь?

– Да.

Алена улыбнулась и похлопала в ладоши.

– Поедем на новенькой машине. Здорово?

– Да.

– Ты не рад?

– Очень рад. Если ты рада.

– Хочешь сказать, что тебе ничего этого не нужно? Ты паришь над суетой мирской?

– Я витаю в облаках – это другое.

– Понятно.

– Слушай, я правда рад. Но голова занята другим. Не обращай внимания.

– Как ты себя чувствуешь?

Алена аккуратно убрала крошку с подбородка Эмиля. Сдвинула с его лба челку и приложила ладонь.

– Нормально. Только запястье болит немного.

Алена убрала руку.

– На ночь сделаем компресс с лекарственным раствором. Ян объяснил, что нужно. Мне пришлось отменить два выступления и перенести интервью для телевидения на две недели.

– Ладно.

– Отдохнешь несколько дней.

– Буду заниматься. У меня полно уроков.

– Не переутомляйся. Восстанови силы.

Из дневника Эмиля