Онлайн книга «Неукротимая красавица»
|
С трудом Ботвелл оторвался от Катрионы, но его темно-синие глаза ни на секунду не отпускали ее изумрудного взгляда. – Прощай, моя возлюбленная! – Счастливого пути, мой дорогой, мой единственный… Он повернулся и, утопая в песке, бросился бежать к лодке. – Френсис! Будто споткнувшись, он обернулся и увидел, что она тоже бежит к лодке, протягивая к нему руки. – Я люблю тебя, Ботвелл! Кроме тебя, у меня тоже никого больше не будет. Никого и никогда! Он нежно улыбнулся ей. – Я знаю, Катриона, и всегда знал. А теперь, любовь моя, подари мне улыбку – одну из тех, что навсегда пленили меня. Это далось ей непросто, но все же, когда лодка двинулась от берега и их руки разъединились, она ослепительно улыбалась. – Я всегда буду любить тебя, Катриона Майри! – донеслись до нее его последние слова. Она стояла на влажном песке в холоде апрельского утра и провожала взглядом утлое суденышко до тех пор, пока оно не подошло к кораблю и Френсис благополучно не поднялся на борт. Вот матросы подняли якорь, паруса поймали ветер, и судно стало медленно удаляться. Кэт все смотрела, пока глаза не начали слезиться от ветра, а судно не уменьшилось до крошечной точки, и затем вообще исчезло. Она даже не замечала, что сапоги уже давно лижут морские волны. Внезапно за спиной раздался до боли знакомый негромкий голос: – Пойдемте, мадам! Пора возвращаться домой. Она обернулась и оказалась лицом к лицу со своим мужем. Смерив ее ледяным взглядом, он грубо сорвал с нее накидку и с отвращением посмотрел на выступающий живот. Последовал удар такой силы, что она рухнула на колени. Обхватив руками живот, Кэт вскинула вызывающий взгляд и выкрикнула: – Только посмей навредить ребенку, и, Бог свидетель, я последую за его отцом, а тебе придется разбираться с Джеймсом Стюартом один на один! Грубо подняв ее на ноги, граф прорычал: – Я позволил тебе, шлюхе, встретиться со своим любовником, но я никогда не признаю его ублюдка! Когда ты родишь, он исчезнет! – И я вместе с ним. Если бы ты защитил меня от домогательств короля, я осталась бы верной и преданной женой и никогда не посмотрела бы на Френсиса. Но я влюбилась и ношу его ребенка. Если попытаешься его забрать, сначала тебе придется меня убить! – Ее гневный монолог походил на истерику. – Меня вынудили отказаться от своего счастья в угоду этим проклятым Лесли! Теперь ты хочешь лишить меня единственного, что у меня осталось от Френсиса? Господь свидетель, ты чудовище! Как же я тебя ненавижу! Гленкирк яростно встряхнул ее, больно вонзив пальцы в плечо, и прошипел сквозь зубы: – Придите в себя, мадам! Нет никакой необходимости оповещать о наших разногласиях всю округу. Продолжим наше обсуждение дома. Она вырвалась из его рук. – Здесь нечего обсуждать! Кэт резко вернулась и быстро зашагала по тропинке к вершине нависавшей над морем скалы, где терпеливо ждала ее лошадь. Поднимаясь, она вдруг осознала, что людей Гордонов нет – осталась лишь ее охрана. Внезапно на нее навалилась такая усталость, что она едва не споткнулась. Сильная рука поддержала ее под локоть, и жесткий голос приказал: – Держитесь, мадам. Негоже ботвелловской шлюхе падать, вдруг разобьете свое смазливое личико. Отсюда мы едем прямо в Гленкирк. Кэт пришла в ужас: – Но это же почти три дня пути! – Именно так! – Не надейся, ни меня, ни ребенка этим не убьешь, Гленкирк! Он ничего не ответил, но сесть в седло помог. Измученная и физически, и морально, Катриона нуждалась в отдыхе, но граф делал лишь краткие остановки, чтобы накормить и напоить лошадей и дать возможность справить нужду и размяться своим людям. С каждой милей она бледнела все больше, и наконец не выдержал даже Конелл: – Смилуйтесь, сэр! Ведь вы же убьете ее. Позвольте ей немного отдохнуть! Но не успел граф произнести хоть слово, Катриона заявила: – Нет! Мы едем прямо в Гленкирк! Патрик зло взглянул на нее и отрезал: – Здесь решения принимаю я! – Да пошел ты к черту! – буркнула безразлично Кэт и пришпорила коня. Когда они наконец добрались до Гленкирка, она все же приняла от него помощь и сошла с коня, затем быстро прошла в свои апартаменты и только там позволила себе расслабиться, едва не рухнув на пол. Сознание покинуло ее, и она провалилась в блаженное забытье. Графиня так никогда и не узнала, что все то время, пока она металась в бреду, о ней заботился сам Патрик, не подпуская больше никого. По ее бессвязным репликам он с ужасом осознал, какую боль причинили ей они, все трое, включая Ботвелла. Катриона в забытьи снова и снова переживала все случившееся, и, сидя рядом с ее постелью, он тоже был вынужден переживать это. На какое-то время она вернула его в те первые дни их супружества, когда она в смущении подарила ему свою девственность, а затем яростно билась за свои права. Куда более шокирующим открытием, к которому граф не был готов, стало известие о том, что проделывал с ней король. Слушая ее мольбы не подвергать ее извращениям, он испытал бессильный гнев. Джеймс все-таки принудил ее. А затем он увидел все, что они вместе с ней проделали, глазами жертвы и пришел в ужас. Кэт вдруг села в постели и, устремив на него бессмысленный взгляд, протянула к нему руки – умоляя не подвергать ее позору. Гленкирк был опустошен. Но самой ужасной для него оказалась та ночь, когда он был вынужден слушать о любви своей жены к Ботвеллу. Когда она говорила о нем, то преображалась настолько, что становилась неузнаваемой. Ее прекрасное лицо словно разглаживалось, успокаивалось. Было и так ясно, что они с Ботвеллом обожали друг друга, а вот узнать, что только он, Френсис Стюарт-Хепберн, мог удовлетворить Катриону, было нестерпимо больно. Его тронуло то обстоятельство, что она пыталась отдать Ботвеллу свое состояние, а когда он узнал, что пограничный лорд отказался, то проникся к нему уважением. А еще ему в голову пришла странная мысль: если бы они не любили одну и ту же женщину, то вполне могли бы стать друзьями. Лишь одно обстоятельство так и осталось тайной – рождение близнецов. Даже в полубессознательном состоянии Катриона оберегала своих детей. Через несколько дней она пришла наконец в чувство и первым делом испуганно ощупала живот. – Не переживай: в порядке твой ублюдок, – резко произнес Гленкирк и вышел, оставив ее на попечении служанок. Крепкий молодой организм Катрионы быстро набирал силы. Скоро вернулся здоровый цвет лица, а тело с каждой неделей становилось все свежее и полнее. Все свое время она теперь проводила с детьми или отдыхала. Одна лишь Бесс была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что на сей раз ребенок, которого носит мать, не от ее отца, – однако воевать больше не хотела. Чтобы их отношения стали более теплыми, она попросила Кэт взять ее в крестные матери к новорожденному, на что та, польщенная, тут же согласилась. |