Онлайн книга «Мой нежный и кусачий змей»
|
Капитан развел руками. – Известно, что покойная многих дарила своей благосклонностью. Вполне возможно, что и Эреша Тенишева тоже. Сложить два и два было несложно. Любовник, которому предпочли другого, оскорбленный… – Не слишком ли много жертв? Для несчастной любви? – Вы, Анна Викторовна, от жизни отстали. Это Ромео с Джульеттой самоубивались, а сейчас принято с размахом колобродить. Сам, мол, дурак, так и всем остальным жизнь испорчу. Не один уж случай… Аня пожала плечами. Вполне возможно, что и так. Для нее вообще все эти страдания на почве ревности были чем-то непонятным. Любишь? Доверяй. Не доверяешь? Уходи, это не любовь. А ревность – это просто проявление недоверия к любимому человеку, вот и все. М-да… ей ли говорить? Тут из своего глаза надо бы бревно вытащить… любит она Эреша? Любит… А ревнует? Черт… ДА!!! Ревнует! И злится. И… пусть этот гад будет счастлив, вот! Хотя бы и без нее, но пусть и будет – и счастлив! Желудок заурчал. Аня оглянулась. Двери морга распахнулись, и вовремя. Капитан сделал шаг туда, повернулся к Ане, но та скрывалась в кустах. – Сейчас я, минуту! Чулки подтяну… Чулки на ней действительно были. Из экономии Аня носила только чулки, не признавая колготок. Тут ведь как – если на одной лапе дыра, то ты выбрасываешь обе. А с чулками проще. Если один порвала, то просто достаешь новый из упаковки. Главное, покупать сразу штук десять одинаковых… экономия! Аня влетела в кусты и согнулась над ближайшим подходящим. И кажется, даже кого-то отпихнула. Но сейчас она бы и президента не заметила, настолько быстро и качественно ее вывернуло. Минуты на три, потом она достала из сумки воду, прополоскала рот, сунула за щеку дольку лимона… – Держи. Чья-то рука протянула ей влажные салфетки. – Спасибо. Аня послушно взяла, вытерлась – и только потом посмотрела на хозяйку. Пани Солоха. В ее лучшем, более молодом варианте. Изящном и красивом. Черные волосы, густые и блестящие, темно-карие глаза, фигура с такими обводами, что слова о диетах сразу кажутся глупыми и дикими, и – обаяние. Такая и черта бы в мешок засунула исключительно силой улыбки. Секунду Аня смотрела на женщину, а потом что-то щелкнуло у нее в голове. – Вы… – Я. – Вы Сенина жена? – Да. А вы?.. – А я вообще в этой истории случайно. Могла сейчас там лежать, – Аня кивнула предположительно в сторону морга. – Вас как зовут? – Оксана. – Аня, очень приятно. – Мне тоже. Хотя повод… нетривиальный. Аня не спорила. Весьма нетривиальный. – Вы хотите прийти на Манины похороны? – Хотела. Потом увидела капитана… – Может, пойдем тогда отсюда? У меня машина рядом, – предложила Аня. Возвращаться и ей не хотелось. Мутило, а вопросы типа «что с тобой», «чей ребенок» и «знает ли о нем папа» вызывали новый приступ спазмов. – Тебе в таком состоянии только за руль. – А ты водишь? – перешла на ты Аня. – Ключи давай, немочь. – Сама ты, – прошипела оскорбленная женщина, выпрямляясь и прижимая руку к животу. – Твою змею! Ключи от «коровки» отдать пришлось. Оксана уселась за руль и посмотрела на Аню. – Слушай… давай, что ли, в кафешке посидим? Тошно как-то… Аня кивнула. Ей тоже было тошно, только в буквальном смысле. В кафе Оксана заказала для нее крепкий чай, для себя чашку кофе без молока. – Ты как – получше? Аня медленно отпила глоток, второй. – Спасибо. Намного лучше. – Ты ее родственница? Аня медленно покачала головой. – Подруга. И… Маришка меня сначала с Сеней познакомила. – Не срослось? – Оксана спрашивала с чисто академическим интересом. – Почему? Он же обаятельный… Аня покачала головой еще раз. – Обаятельный, да. Только слишком… ненастоящий, понимаешь? Этакий рыцарь Ланселот, которого бросила Гвиневера… страдающий, гордый, богатый, с перспективами и в поиске новой любви. Поневоле начинаешь искать – что не так? – И? – Не трогай, чего не понимаешь, вот и все. Ты сейчас что – угрызениями совести маешься? Оксана пожала плечами. – Я каяться не стану. Случилось как случилось. – Вы сами выбрали этот план, тебя из-под удара вывели… чего еще? – А и ничего. Сеня… знаешь, он хороший парень был. И муж хороший. Богатый, образованный, неглупый, честолюбивый… единственное, на чем он сломался, – Россия. – В смысле? – Когда веник разорвали, стало модным ненавидеть все русское. Советский Союз, понимаешь? Аня понимала. Веник ломают по прутику, так и Советский Союз. Он был опасен единством, а разломай его на части – и все. Конец. И вырастет поколение Иванов, не помнящих родства, и так легко воспитать людей в ненависти… Окна Овертона [21], если кто не слышал. Шикарный прием, позволяющий сделать с людьми что угодно. Не сразу, не за один год, но… – А отказаться от того, что тебе вбили в юности, – сложно. И Сеня не смог… пока все было нормально, он был… в общем все было хорошо. А когда опять началось… он как с цепи сорвался. Эти его знакомые… когда мы переехали сюда, мы больше года жили спокойно. Сеня прятался, я это видела. Жил в неизвестности, для него это было вообще нечто. – Вы привыкли к другому… – Аня не спрашивала, утверждала. – Да. А потом началось и тут. Сеня стал… нервничать. Я прижала его к стенке и все узнала. У нас случился дикий скандал, я орала, что он подвергает опасности детей… – Это действительно так? – Пономарь не оставил бы его в покое. Ну и… рано или поздно, так или иначе… Аня кивнула. – Сейчас его нет. Можно жить спокойно. – Да. Мы с Сеней демонстративно развелись, с шумом, гамом, и я нашла себе нового мужа. |