Онлайн книга «God of War. Бог войны. Официальная новеллизация »
|
– Мы почти добрались! Смотри! Впереди! Я вижу! – воскликнул Атрей, улыбаясь во весь рот от радости, что они наконец покинут этот мрачный мир. БАМ! БАМ! В корпус воткнулись еще несколько гарпунов. – Опять остановились! – Снова гарпуны, – произнес Кратос. – Опускаемся! – тревожно воскликнул Атрей. Под весом гарпунов нос корабля начал опускаться. Чтобы освободиться от гарпунов, Кратосу пришлось подрубить палубу и пожертвовать частью носа корабля. – Надеюсь, нам не понадобится эта часть, – сказал Атрей. Подняв голову, Кратос увидел вдалеке храм путешествий. Они почти долетели… – Храм! Мы добрались! – воскликнул Атрей. – Погоди-ка… Мы движемся слишком быстро, мы пролетим мимо него! В это мгновение по правому борту сгустился непроницаемый туман, в котором засверкали молнии. – Час пробил, сын мой! – раздался призрачный голос старика. Кратос настороженно развернулся и проследил взглядом за дымкой, которая, проплыв по палубе, сгустилась и превратилась в пожилого мужчину с белой бородой и сияющими белыми глазами. Зевс тут же рухнул на палубу, окровавленный, побитый и жалкий. Мгновение спустя появился молодой и безбородый призрак Кратоса в греческой одежде. Он отбросил один клинок с цепью, затем другой, потом подбежал к Зевсу. Призрак Кратоса схватил Зевса за горло, приподнял и с силой толкнул вниз. Несколько раз он ударил старика кулаками, затем поддал коленом в лицо. И снова обрушил град ударов, приложив противника напоследок головой о камень. С каждым ударом во все стороны разлетались брызги крови. Бог войны не знал жалости и пощады, он колотил старика без устали. Атрей стоял чуть поодаль и с недоверием следил за каждым жестоким ударом. Затем по какой-то причине выражение ужаса на его лице сменилось паникой. Он подбежал к отцу, потряс его и потащил прочь от видения, которое понемногу рассеялось. – Скорей, нам надо уходить! – Ты видел… – Нет времени, смотри! Летящий корабль врезался в еще одну башню, разламывая ее. Куски башни, падая на корабль, изменили его траекторию так, что теперь он несся прямо на храм путешествий. Столкновения невозможно было избежать. – У меня есть план! – крикнул Атрей, хватая отца за руку. – Прыгай! Они прыгнули с борта и упали на храм путешествий, пробив купол и приземлившись в притворе. Мгновение спустя корабль врезался в храм и разлетелся на куски. – И это был твой план? Вы оба чокнутые! – взорвался Мимир, не веря в то, что его ожившая голова пережила падение. – Покидаем этот мир. Сейчас же, – произнес Кратос. – Если еще доступен путь обратно… – добавил Атрей. Вход во внутреннее помещение засыпали обломки купола, так что им пришлось искать другой путь. Они прошли через ряд скрытых помещений, расположенных под куполом. – Что это за место? – спросил Атрей, рассматривая помещение, похожее на библиотеку. – Один устроил. Сразу видно по чудовищной безвкусице, – ответил Мимир. – Посмотрите на все это… Сколько тайных знаний хранят эти стены… – Я бы предпочел не дожидаться, пока здесь появится Один. Идем, – сказал Кратос. – Смотри! Пропавшая история… – сказал Атрей, указывая на панель у противоположной стены, на которой был изображен Тюр, идущий по воздуху на глазах у наблюдающих за ним людей. – Наверное, Один похитил ее. Но зачем? – удивился мальчик. – У него на все свои причины. Можно взглянуть? – спросил Мимир. Кратос приподнял голову, чтобы Мимир смог рассмотреть панель, явно вырванную из триптиха, который они видели раньше. – Х-м… а это весьма неожиданно. – Почему? Что это значит? – полюбопытствовал Атрей. – Понятия не имею! Правда, неожиданно? – рассмеялся Мимир. – Голова… – сердито оборвал его Кратос. – Ну ладно. Очевидно, это Тюр… он путешествует каким-то волшебным образом. Но при чем тут великаны, и почему они посвятили этому алтарь? Увы, это совсем не очевидно. – А что это за руны в углах? – Это не руны. Символы… Из других стран. Они означают… – Войну, – закончил за него Кратос. – Ага. – Откуда ты?… – удивился Атрей. – Вот этот мне хорошо знаком, – сказал Кратос, указывая на изображение буквы омега в верхнем правом углу. – Его глаза, – прервал он чуть погодя неловкое молчание. – Самоцветы. Как у тебя. – Это, вне всякого сомнения, символизирует дар предвидения, который мы получили от великанов… Дай-ка мне посмотреть поближе… Кратос поднял голову еще выше и поднес ее к металлической фигуре Тюра. – Любопытно… – прокомментировал Мимир, прищуривая свой единственный глаз и разглядывая триптих. Тут из его глаза вырвался луч золотистого света и осветил драгоценный камень в глазу Тюра. Металлический символ над головой Тюра задрожал, а за деревянной панелью послышались щелчки механизма. – Очень, очень любопытно, – повторил Мимир. У основания панели высветилось странное изображение. Когда оно обрисовалось четче, стало понятно, что это какая-то схема узорчатого ключа рядом с дверью, к которой он должен подходить. Атрею эта дверь показалась знакомой. Кроме того, в руке самого Тюра засветился талисман. – Так вот это что, – протянул Мимир таким тоном, как будто с самого начала знал, в чем тут дело. – И что же? – спросил Атрей, внимательно исследуя панель. – Я скажу, на что это похоже, – на тайные схемы, спрятанные Тюром так, чтобы прочел лишь он… и те, кому доверяли великаны. Прямо под носом у Одина – ха! Я же обещал доставить вас в Ётунхейм… – похвастался Мимир. – Как это понимать, голова? Ты сказал, что пути больше нет, – оборвал его Кратос. – Не понимаешь, брат? Один не утратил надежду, и нам не следует! Он знал, что тут есть подсказка, но нашли ее мы. Это схема ключа от какого-то тайного чертога Тюра. Я не знаю, куда это нас приведет, и что там… но это путь! Кратос бросил взгляд на Атрея, который тут же отвернулся. – Как нам сделать ключ? – спросил Кратос. – Спросим мастера в этом деле. Гнома. – Этот символ на двери храма… это сочетание нескольких рун. Мир. Единство. Надежда. И всякое другое, – пояснил Атрей, когда они вышли из помещения. – Собственное изобретение Тюра. Он сам сделал эту дверь, – сказал Мимир. Пока они шли к залу путешествий, в голове у Кратоса продолжали бушевать неприятные мысли. Он разрывался между желанием хранить молчание и потребностью выговориться. Он понимал: чем дольше откладывается разговор об увиденном, тем труднее будет начать. |