Книга Темное наследие, страница 20 – Александра Бракен

В другое время и в другом, совершенно ином мире мне стало бы стыдно за такую хитрость, но сейчас это был вопрос жизни и смерти. И я собиралась выбраться из этого грузовика живой, чего бы мне это ни стоило.

– Никак не могу понять, кто нас похитил, – небрежным тоном проговорила я. – Ты никого не узнала?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – откликнулась девушка, дотронувшись связанными руками до щеки, на которой проступал новый синяк в виде отпечатка пальца. – Разве у тебя не должно быть какого-нибудь каталога плохих парней? Как называют тех идиотов, которые всегда выходят поорать на шоссе или на выступления и машут своими плакатами?

– Ты имеешь в виду «На страже свободы»? – спросила я.

– Если это те, кто считает, что вы, «пси», должны пожертвовать собой и типа создать армию? Да, «На страже свободы»?

Холод пробежал по моей спине.

– А вы сами-то «пси»? – Не знаю, как мне удалось выговорить эти слова и даже при этом улыбнуться, когда паника холодными пальцами гладила мое лицо. – Кстати, сильно тебя тогда ударили?

Между нами на мгновение воцарилась тишина, а потом Приянка прижала руку к лицу.

– Ага. Ух. У меня в голове полная каша… Я… – Она втянула воздух через нос, взглянула на Романа. – Я одна из этих… вундеркиндов.

– Прости, что?

– Ну… Зеленая? Какой там «правильный» ярлык выбрало правительство? – отмахнулась Приянка.

Что-то в этом было фальшивое. На самом деле все. Так они что, вообще не из наших? Я не заметила, как они используют свои способности. Да, они были моими ровесниками. Но среди моих ровесников были и те, кто не пострадал от ОЮИН.

«Сделай что-нибудь, – подумала я, вспомнив про замок на своих наручниках. – Не дай им оказаться на свободе раньше тебя».

Наклонившись вперед, я поползла к мертвецу. Приянка смотрела на меня, и мощь ее взгляда была почти удушающей. У меня перехватывало дыхание от усилий, которые требовались, чтобы не оглянуться и не ответить на него.

Ключи. Мне нужны были ключи от наручников. Я ощупала обгоревшую грудь мужчины в поисках кармана. От сгоревшей кожи и волос исходила такая вонь, что я постаралась вообще не дышать. Его пояс почти не пострадал, но в нем я ничего не нашла – только сигареты.

Меня почти выворачивало наизнанку, но мозг снова переключился в режим выживания. Сейчас я думала только о том, как выбраться из грузовика и остаться в живых.

Если у охранника и были ключи от наручников, они либо расплавились, либо куда-то свалились, когда он пытался спастись. Но, вероятнее всего, они у кого-то из тех, что в кабине.

– Мало того что мы почему-то должны заявлять о своих способностях с помощью этих мерзких значков, но зачем еще использовать ярлыки, которые нам навязали? – спросила Приянка. – Зачем вы, «пси» из правительства, так на этом настаиваете?

Дрожащими пальцами я нащупала рукоятку прикрепленного к поясу небольшого ножа. Это могло сработать. Мне нужно просто просунуть лезвие между звеньями цепи и хорошенько нажать, чтобы они разошлись.

Мой взгляд упал на пистолет, и когда я наконец оглянулась на Приянку, оказалось, что она тоже заметила оружие.

Затем ее взгляд сместился, и наши глаза встретились.

«Проклятье, – думала я и, покрепче ухватив рукоять ножа, вытащила его из ножен. – Скажи что-нибудь, скажи что угодно…»

Но молчание нарушила Приянка. Она щелкнула языком и улыбнулась – слишком легко для искренней улыбки.

– Удивительное дело – ты ничего не отвечаешь. Твой спичрайтер не написала тебе парочку удачных фраз про запас на такой случай?

Я знала, что многие из «пси» не видят особого смысла в работе, которую мы вели с президентом Круз и временным Конгрессом – но они и понятия не имели, с чем нам приходилось сталкиваться, чему противостоять. Всегда легче критиковать со стороны, чем засучить рукава и действительно чем-то помочь.

– Что ж, похоже, ты и правда не наш фанат, – парировала я, сохраняя нейтральный тон. – Тогда все понятно. Роман уже сказал мне, что вы пришли туда не для того, чтобы послушать речь.

Это была ложь, но Приянка всe равно удивленно приоткрыла рот.

Страх переплетался с разочарованием, пока я не потеряла способность отличить одно от другого.

Я хотела бы ошибиться.

Я хотела бы поверить им.

Я словно наблюдала за тем, как вихрь мыслей и возможных объяснений сменялся в ее темных глазах, пока она отметала один вариант за другим в поисках наилучшего и в итоге выбрала, как я ожидала, полное отрицание.

– Это все наркотик, которым его накачали. Мы были там, потому что обязательно должны были прийти, как и все ученики из нового потока.

Искушение копнуть глубже было очень велико, учитывая, что лживые утверждения начали громоздиться друг на друга, как карточный домик. Но один неверный ход с моей стороны, и вся конструкция обрушится на меня, а и без того опасная ситуация станет еще хуже. Легкую подозрительность можно оправдать, но если у Романа и Приянки были еще какие-то планы на мой счет, тогда более сильное давление принесет лишь один результат: они объединятся и замкнутся в себе.

Так что выбраться отсюда и выйти на связь с Вашингтоном я должна была исключительно в одиночку.

– Наверняка так и было, мы даже слышали друг друга плохо, – согласилась я. – Ваши семьи, наверное, сходят с ума от беспокойства. Надеюсь, с ними все в порядке? Как только мы выберемся наружу, найдем телефон, чтобы вы смогли им позвонить.

Или мы посмотрим, как вы будете придумывать оправдания, чтобы этого не делать. Или делать вид, что звоните.

– А вот это предположение – мимо, – откликнулась Приянка. – Роман – моя единственная семья, а я – его.

Чeрт. Деланая непринужденность, с какой девушка произнесла эти слова, однозначно свидетельствовала об их правдивости. Стыд обжег мое горло. Мне не следовало упоминать о семье. Видит бог, о своей-то я вообще не хочу говорить.

– Прости, – слабо улыбнулась я. – Столько всего произошло. Но, отвечая на твой предыдущий вопрос, скажу: я понятия не имею, из какой они группировки. Антиправительственной, анти-«пси» или даже из «Псионного круга»…

Приянка подставила мне руки, чтобы я разрезала стяжки, и ее напряженная поза наконец-то стала более расслабленной. Прежде чем заняться ею, я разрезала путы, которыми были стянуты мои лодыжки. Когда руки Приянки наконец упали на колени, ее лицо больше не казалось закрытым; отблески недоверчивости исчезли из ее взгляда, и на долю секунды на ее губах появилась слабая улыбка. И тут же исчезла.

Но я это заметила.

Да кто ты такая? Я изо всех сил старалась сохранить невозмутимый вид, хотя волосы у меня на затылке становились дыбом. Кто ты вообще, черт побери?