Книга Надломленные души, страница 59 – Тьерри Коэн

— Вот уж не знала, что Академия занимается домочадцами воспитанников!

— Ты даже не представляешь истинного размаха их деятельности. В каждой операции они идут до конца, задействуя все силы и средства, во что порой невозможно поверить.

— И всегда успешно?

— Если прибегнуть к цифрам, можно сказать, процентов на девяносто пять.

Лане вспомнились фотографии на стене в кабинете Микаэля.

— Микаэль как-то сказал о своих «промахах», у него в кабинете есть несколько портретов…

— Ах да, знаменитые фотки…

— И кто это?

— Те, кого не удалось удержать в Академии: пресловутые пять процентов.

— Что это значит?

— Выполняя свою миссию спасения, Институт порой сталкивается с непреодолимыми проблемами. Некоторые из спасенных сбегают на стадии «привыкания». Это фотографии тех ребят, кого так и не удалось образумить и чья жизнь пошла неверным путем… если не закончилась вообще.

— Зачем тогда хранить эту зловещую портретную галерею?

— Как напоминание, что за каждой операцией по спасению стоит конкретная жизнь. Для усиления мотивации.

— Странно.

— Каждое утро у него перед глазами в Институте плоды его успеха. Но Микаэль не намерен забывать и о тех, кого он определяет как «результаты провала», чтобы голова оставалась холодной и сохранялась прежняя решимость. Как ни крути, а Микаэль все же не сверхчеловек!

— Ты говоришь это с насмешкой, — удивилась девушка.

— Нет, это так и есть… короче, забудь об этом.

Почувствовав напряжение Димитрия, она предпочла не настаивать.

— Насколько я поняла, и в Институте есть свои неудачи, — не удержалась Лана.

— Мощь Академии не стоит недооценивать, однако она ограничена рамками его компетенции и связями во влиятельных кругах.

— И кем обеспечиваются связи? Бывшими учениками?

— В основном ими. А также теми, кто поощряет деятельность Антона и Лео.

— Богатые и высокопоставленные люди?

— Не только. Например, какая-нибудь чиновница из социальной службы может оказаться очень даже полезной в качестве источника информации. Помочь способен любой человек: дядя, кузина или друг кого-то из бывших воспитанников. Люди, благодарные Институту за судьбу близкого.

— Здорово. Но… немного попахивает сектантством, разве нет?

— Да мы и есть секта в своем роде. Но у нас нет божества, нет устава, доктрины, членских взносов. Есть только Лео, Антон, преподаватели, принципы, ценности и еще высокая степень солидарности между всеми членами Академии. И, в конце концов, каждый волен выбирать — стоит ему служить Институту или нет. Ну что, как, по-твоему, отличается от секты?

— Безусловно.

— Все мы здесь соединены неразрывными связями, переплетенными нашей болью и усилиями, предпринятыми, чтобы освободиться от страданий. И еще общим горячим желанием изменить мир.

Углубившись в лес, он, как и в прошлый раз, взял Лану за руку. Девушку охватило знакомое волнение.

В этот вечерний час среди деревьев было свежо и довольно мрачно. Будь Лана одна, она задрожала бы от страха.

Пройдя мимо пруда, где Димитрий показывал утиный выводок, они вышли к зданию, тому самому, которое Лана увидела с дороги, возвращаясь с занятий вместе с Альдо и Диланом.

Они подошли ко входу.

— Мало кто из воспитанников знает о существовании этого места и о том, что там происходит, — заметил юноша.

— Мне сказали, что здесь живут Антон и Лео.

— Не только. У этого дома есть и другое предназначение. Но оно держится в тайне. И вот я получил разрешение тебя с ним познакомить.

— Вот как? И почему?

Димитрий сделал вид, что не услышал вопроса, и направился к контрольному пункту.

Молодые люди прошли в темный коридор. Из-под одной двери виднелась полоска света, и он ее открыл. В комнате находились две женщины, смотревшие телевизор. Они поздоровались с Димитрием.

— Отлично выглядишь, — шутливо произнесла одна из них.

— Познакомьтесь, это Лана. Мы совсем ненадолго.

Женщины не возражали.

Подростки продолжили двигаться в полутьме и вскоре вышли в другой коридор, по бокам которого располагалось множество закрытых дверей.

Открыв одну, они с Ланой очутились в комнате, освещенной слабым светом ночника. Это был маленький дортуар с четырьмя кроватками, на которых мирно спали дети в возрасте от четырех до десяти лет. Лана с удивлением посмотрела на них, а затем обратила глаза на Димитрия в немом вопросе. Он приложил к губам палец и сделал знак выйти.

В коридоре он объяснил:

— В Академии оказывают помощь не только подросткам. Она приходит на выручку и маленьким детям, попавшим в безвыходную ситуацию. Мы называем это место Маленьким Институтом.

— Но ведь существуют специальные организации, которые этим занимаются…

— Так и есть. Но Антон и Лео, когда могут это сделать, предпочитают взять на себя заботу о таких малышах. Здесь дети получают не только надлежащий уход, но и специальное воспитание, которое впоследствии поможет им оказаться там, где мы с тобой находимся.

— Это легально?

— Не совсем. Но вполне морально оправданно.

Они уже собирались выходить, как внезапно дверь комнаты, в которой они только что побывали, открылась. На пороге стояла маленькая белокурая девочка с куклой в руке и смотрела на них, прищурившись.

— Так это был ты, Дим? — спросила она.

— Анна! Быстро в кровать!

Девочка подошла ближе.

— Ты в маскарадном костюме?

— Да, у старших сегодня вечеринка.

— Ты некрасивый! Я люблю, когда ты нормально одет.

Юноша рассмеялся и присел на корточки.

— А кто это с тобой?

— Моя подруга Лана.

Девушка приветливо махнула рукой:

— Привет, Анна!

— Ты тоже очень странно выглядишь со своей прической. Но все равно ты хорошенькая.

— Давай, Анна, пора возвращаться в постель, — прошептал Димитрий, которого позабавило замечание девочки.

— Сначала обними меня!

Димитрий развел руки в стороны, и малышка прильнула к его груди, сжав крепко-крепко.

— Дим — мой возлюбленный, — заявила она Лане, ручонками очертив круг своих владений.

— О да! — подыграл Димитрий, подмигнув подруге. — Мы очень сильно любим друг друга. Так что, Лана, если ты имела на меня виды, придется отказаться.

— Это будет нелегко… но я постараюсь, — заметила Лана в том же тоне.