Онлайн книга «Безумие »
– Не понимаю. – После работы? – Не понимаю. Зачем писать неинтересные романы. Ты обещал мне кино. – Ты поверила? – Нет. – Тогда какие претензии? Надо научиться смотреть на вещи объективно. – Хорошо, что напомнил, надо бельё из машинки достать. – Железная женская логика. – Тебе не понять. – Может, объяснишь? – Мы давно уже не верим прогнозам, но всё равно читаем их. Когда это начинает нервировать, жутко хочется куда-то приложить руки, да так, чтобы подчеркнуть свою значимость в этом хозяйстве. – И? – Ты как прогноз: доверия нет, но послушать интересно, – открыла она стиральную машину и вывалила оттуда бельё в тазик. – Мир полон иллюзий, крошка. – И продолжает полнеть, – посмотрела она на свой округлившийся живот. – Ещё бы, иллюзии калорийны. – Иллюзии тоже надо чем-то кормить, – стала развешивать тряпки на сушилку. – Вот я их и подкармливаю твоими обещаниями. – Ещё одна пищевая цепочка. А ты всё смелее, я смотрю. Таблетки подействовали? – Я рискую каждый день на работе, пашу как проклятый, чтобы ты была счастлива. – Думаешь, я не рискую, выписывая тебе смс-ки за рулём. – Дура! Всё, одевайся, идём в кино, только никаких больше смс-ок с риском для жизни. – Я передумала, я уже есть хочу. – Всё равно одевайся. – Как одеваться? – Как на свидание. – Я на свидание хожу без белья. – То есть во всеоружии. «Неужели тебе не интересно, к кому? – подумала про себя Шила. – Неужели не спросишь?» – Долго я ещё буду ждать? Что ты там делаешь, Шила? – Я чувствую. – Что? Шиле очень хотелось сказать: «Я чувствую, ты рядом, ты через дорогу, стоишь и ждёшь зелёного. Теперь ты понимаешь, почему у нас с тобой ничего не получится?.. Мне нужен тот, кто пойдёт на красный». – В животе, – не смогла она вымолвить то, что думала, положила руку на живот, будто тем самым хотела подчеркнуть, что не врёт. * * * Из-за туч выглянула жара. Горы волн смывали один за другим горные пейзажи облаков. Я чувствовал себя покупателем в галерее картин, которому предлагали картины с видами на заснеженные вершины. Мне хотелось купить всю коллекцию. Всю стихию. – Солнечный свет, как флюорография, сразу видно, кем ты дышишь, – вышли мы на улицу после недолгих сборов. Город покрыла летняя пыль, бюджет ему урезали, и теперь он уже не мог крутить хвостом, чтобы её стряхнуть. Только ветер, то и дело поднимая стаи пылинок, посылал их на нас. Шила отворачивалась, закрывая лицо рукой и придерживая длинные волосы, которые тоже не прочь были покружиться в ветреном вихре… – У меня такое впечатление, что ты всё время убегаешь от меня. – Нет, не убегаю, избегаю, – шёл я наперекор мелким внезапным стихиям. – Ненавижу ветер. – Даже перемен? – Особенно перемен. – А как фильм называется? – Не грустите, девушка! Кругом лето. * * * Мы доехали до центра, бросили машину одну, сами пошли гулять, не имея какой-то определённой цели. – Какое красивое здание, что-то я его раньше не замечала, – задрала голову вверх Шила. – Театр кукол, – проходили мы сквозь толпу людей, что мирно болтали и курили у дверей. – Тогда понятно, почему не замечала. – Видимо, первое отделение закончилось, антракт. Может, зайдём? – Я с детства не люблю кукольные мультфильмы. К тому же у нас нет билетов. – Надо бороться с детскими комплексами. Пошли, мы всегда так ходили раньше. – А я не ходила, училась, как проклятая. Хотя не могу сказать, что это было неинтересно. – Филологическая дева. Ты такая умная! Наверное, хорошо училась? – Да, на собственных ошибках. – Ну, так мы идём, – взял Марс за плечи Шилу и потянул к входу, который уже потихоньку засасывал зрителей. – Я не люблю авантюры, – всё ещё препиралась Шила, хотя ей очень хотелось совершить какое-нибудь крошечное преступление, за которое не посадят, даже не поставят в угол. – Просто ты не пробовала. – Верно, вдруг понравится. – Даже не сомневаюсь. С преступлениями, как с чувствами, они сильнее нас, от этого страшно интересно. Места были далеки от сцены, когда свет начал садиться, мы перебежали в первый ряд, где я давно уже заприметил пару свободных мест. Зрители в театре, словно яйца в одной безразмерной бархатной подложке. Яйца в театре вылуплялись дважды – в антракт и по окончании. В этот момент рождалась публика, она начинала щебетать и хлопать крыльями, словно пыталась взлететь. Главная героиня, как и подобает главной, влюблена, безответно. Полные эмоций глаза и пронзительно добрый голос. По её искренней улыбке было видно, что она отчаянно ищет позитива при полном крушении надежд. Она общалась с близким другом, настолько близким, что о сексе не возникало даже и мысли, ему она была готова выложить всю свою жизнь. Потому что тот был женат, а значит не опасен. В антракте мы ели мороженое: – Что нас может объединять? Мы такие разные. – Главное у нас общее. – Что именно? – Закрой глаза, скажу. – Ну, закрыла. – Теперь открой рот. Я положил Шиле за губы полную ложку мороженого: – Догадалась? – Мы оба любим шоколадное мороженое, – заулыбалась Шила, растворяя во рту прохладное блаженство. – Как тебе спектакль? – Модель идеальной женщины. – Да. Сильная женщина, глядя на таких, не хочется ставить на себе крест, – смотрела, как тает мороженое, Шила. Потом ложкой подбирала разводы. – Любить, как это сложно, когда уже обломали. – После такого быть любимой уже расцениваешь как большую удачу. А влюбиться, как эта девушка, и подавно. – Знаешь, есть такой психотерапевтический трюк, когда одну привязанность заменяют другой, ну, к примеру, наркоманов подсаживают на чай или йогу. Он так же остаётся в плену зависимости, но уже другой. Или другого, как в этом спектакле героиня. – Ну, да. То есть наркотики, алкоголь, табак – это просто способ избавиться от своей независимости? – вытерла салфеткой шоколадные следы с губ Шила. |