Книга Где-то там гиппопотам , страница 33 – Хелен Купер

Они разом нырнули в домовую трубу. Там было темным-темно, но камин давно не топился, сажа засохла и осыпалась, так что ничего плохого с ними не случилось. Пчелы спускались все ниже и ниже, пока вдали не забрезжило светлое пятнышко. Камин был забит досками, но пчелы одна за другой пролезали в комнату через маленькую щелку. Там они рассаживались на стене и, оставляя черные помарки на обоях, принимались стряхивать сажу с отяжелевших крылышек…

Бен внезапно проснулся. Что его разбудило – гром? Он отчетливо помнил прерванный сон – словно эта картинка все еще стояла перед глазами. Ему приснился берег реки, две ивы с перекрученными стволами, ясно различимые при вспышках молний.

– Мама, – Бен резко сел в постели.

Она, наверно, тоже не спала, потому что через секунду уже стояла рядом.

– Что такое? Грома испугался?

– Я же не младенец грозы пугаться.

– Нет, конечно. Но там такая буря. Льет не переставая.

– Мам, я вот думаю… А если огромное дерево упадет в запруду?

– Бен, ну что за разговор в середине ночи?

– Важный разговор. Что, если ствол дерева застрянет в дамбе?

– Ну, наверно, дамбу… – последнее слово она произнесла почти шепотом, – затопит…

– Именно! И тогда затопит музей.

– А на берегу есть большие деревья?

– На строительной площадке остались два. Прямо у кромки воды. Я их заметил… – он нервно сглотнул, вдруг мама догадается, что он был у самой реки. И торопливо добавил: – Я на них с безопасного расстояния смотрел, мам, с моста. Они такие заметные, потому что все остальные срубили. Они так странно там смотрятся, словно их специально оставили, чтобы в воду столкнуть в подходящий момент.

Мама ничего не ответила, но Бен знал: она понимает, о чем он говорит.

Бен спрыгнул с кровати.

– Пока кто-нибудь заметит, будет поздно, музей уже затопит.

– Бен, – покачала головой мама, – в такую ночь никто туда не сунется.

– Спорю, что он уже там. И я тоже туда пойду.

– НИКУДА ты не пойдешь! Я тебя близко не подпущу к реке в такую бурю. Если я сочту, что опасность существует, то позвоню в полицию, – она обняла сына. – С утра мы пойдем вместе. А теперь – спать.

Бен надел на шею папин камешек и снова лег в постель. Но уснуть он не мог. Он принялся считать овец. Потом попытался считать гиппопотамов. Ничего не помогало, и он открыл глаза.

– МАМА!

Он мигом прибежала.

– Что еще?

– Смотри! – он указал на заложенный камин.

С одной стороны была щель, и в нее протиснулась пчела. Потом другая. И еще одна. А на стене их и так уже было немало.

– Вот это да! – выдохнула мама. – Наверно, буря повредила их гнездо. Иди в другую комнату, а утром я вызову санитарную службу.

– Нет! Подожди! Они нас нашли! Смотри.

Пчелиные тельца выстроились в дрожащие буквы:

– Теперь ты мне веришь?

Мама мигнула, а потом резко села на кровать Бена.

– Даже не знаю, верить ли собственным глазам.

– Я же тебе говорил. Они всё знают. И некоторые другие звери тоже.

– Бен, но не могу же я поверить… – она оборвала фразу на полуслове, потому что пчелы перестроились так, что теперь получились два слова:

Мама резко встала.

– Хорошо, я звоню в полицию.

Ее чуть покачивало, но она решительно отправилась к телефону.

Бен смотрел на нее в тревоге.

Пчелы тоже встревожились.

Но маму уже оставили все сомнения, и она довольно толково принялась объяснять ситуацию в телефонную трубку. Бен прижался к маме – приятно, когда тебе верят.

– Да, – сказала она в телефон, потом более решительно, – да, именно сегодня. Ночью.

Потом нахмурилась.

– Да, у меня есть основания подозревать. Плотину может затопить, – теперь она уже порядочно сердилась. – Да, я знаю, что льет сильный дождь, но это не значит…

Бен крутил шнурок, висящий на шее. Слишком долго, слишком долго. Мама заговорила немножко громче:

– Да, человек, которого я подозреваю, владелец этого участка, но я считаю, что вам надо проверить прямо сейчас… Как скоро вы можете там быть?

Она замолчала, выслушивая длинный ответ. Бен не мог разобрать ни слова. Он ерзал от нетерпения. Они с мамой сами могут проверить, что там происходит. Он повертел в руках папин камень. Вот бы отец был здесь! Он храбрый. Он бы сразу туда помчался. Тут ему сразу стало стыдно: мама ни в чем не виновата, она – его любимая мама. Он крепко ее обнял, словно прося прощения за дурные мысли.

– Да… понятно… хорошо… – мама явно заканчивала разговор. – Спасибо вам большое.

Она довольно резко бросила трубку.

– Ветер оборвал провода, и они сильно заняты, – вздохнула она. – Пошлют попозже патрульную машину.

– Но откуда они знают, куда ехать? – спросил Бен. – Ты же им не сказала. Откуда они знают, где именно у реки?

Мама мгновенно рассвирепела:

– И то правда. Они адреса не спросили. Они мне не поверили, ни одному моему слову не поверили. Они решили, что я вздорная тетка, которой что-то причудилось, – могу поспорить, что они никого посылать не собираются.

– Но они же должны… ты же пожаловалась…

– Может, и должны. Наверно, пошлют кого-нибудь взглянуть на запруду поближе к утру – они даже не сказали когда.

– Что же теперь делать?

Мама уставилась в пол, губы в ниточку. Затем скомандовала:

– Одевайся. Сами пойдем.

– Ура! – закричал Бен.

Через десять минут, когда они открыли дверь, пчелы снялись со стены и исчезли во тьме.

Бен ужасно расстроился.

– Я уверена, что они знают дорогу, – твердо сказала мама, пока они садились на велосипеды. – Может быть, ветер быстро-быстро домчит их до дома.

А вдруг не домчит?

Крутить педали и одновременно разговаривать не получалось – в лицо били струи дождя, а ветер грозился ссадить их с велосипедов; вода выплескивалась из придорожной канавы прямо под колеса – небольшое удовольствие. На мосту ветер ярился еще сильнее, так что они почти не решались глянуть вниз на реку. Но и взглядов украдкой хватило, чтобы понять, как высоко стоит вода. Она заливала берега, бурлила и кипела, и в ней отражались тусклый свет фонарей, темное небо и черные-пречерные тучи.