Книга Двойной эффект , страница 39 – Таль М. Кляйн

– Йоэль, боюсь, у меня плохие новости, – сказал Моти.

– Сильвия? – спросил я, опасаясь худшего.

Он кивнул.

– Ее похитили. Вчера вечером прилетел Уильям Таравал и коротко переговорил с ней и с другим вами. Затем, примерно два часа назад, она проснулась, села в машину, и ее увезли за гору. Вы – другой вы – сейчас едете по ее джи-ди-эс-координатам. Скорее всего собираясь – очень неразумно – освободить ее в одиночку. Пять минут назад ее коммы полностью отключились.

Я сжал кулаки.

– Вы кому-нибудь сообщили? Делает ли кто-нибудь хоть что-то?

Моти снова кивнул.

– Да, МТ наверняка вмешается.

Блеск.

– Так вот, моя уверенность в том, что МТ хоть что-нибудь сделает правильно, меньше нуля. Нельзя ли известить власти Коста-Рики? Или власти Леванта? В смысле, разве это не ваша работа, черт вас дери?

– Йоэль, это сложно объяснить. Мы…

– Сложно объяснить?

Хватит.

– Я хочу уйти. Выпустите меня на хрен отсюда, слышите? Я, мать вашу, рискну – с МТ, с геенномитами – мне все равно. Там моя жена, она в опасности, а вы тут расселись и не чешетесь. – Я встал, подошел к двери и взялся за ручку, зная, что она не поддастся. Кулаком ударил по дереву. – Выпустите меня! – Я плакал, пытаясь воззвать к их человечности. – Я должен найти Сильвию. Выпустите меня! Пожалуйста!

Моти вздохнул, раздраженный моей театральностью.

– Йоэль, вы шпион? Герой боевиков? Нет. Вы засольщик. Там не игра. Выйдете отсюда и умрете – или вас зачистят, как они выражаются. Но все в порядке. Я вам помогу.

– Как? – спросил я. Горло у меня болело от крика, я заговорил еще более сердито. – Как вы собираетесь помочь мне, мать вашу?

– Сядьте. Пожалуйста. – Он показал на мое кресло. – Заки! Два кофе по-турецки.

Заки сходил к принтеру и принес джезву с кофе по-турецки и те же керамические чашки и блюдца, что и раньше. Знаком он предложил мне послушаться Моти.

– Отлично, – сказал я.

Надо найти способ вырваться из этой клетки. Меньше крика, больше мыслей.

– Знаете, почему левантийцы так настроены против телепортации? – спросил Моти, когда я снова сел напротив него.

– Будь я проклят, если знаю. Все против чего-нибудь настроены.

Моти усмехнулся. Заки разливал кофе по чашкам, осторожно держа джезву за деревянную ручку.

– В молодости я считал, что запрет на телепортацию в Леванте – это безумие. Я считал, что мой народ возвращается в черную яму, в которой сидел до Последней войны. – Легкая улыбка. – Но потом, когда я начал понимать мир и особенно когда начал работать в разведке, я понял. Все дело в контроле.

Он отпил кофе.

– Мы уже какое-то время знали, что Панчево эскроу – ложь. Важная информация, чтобы иметь возможность контролировать МТ. Следя за тем, как «Международный транспорт» становится все более могущественным и все менее осторожным, мы поняли, что несчастный случай при дублировании неизбежен. Однако до последнего времени они не пытались вмешиваться в управление планетой, поэтому и мы не вмешивались. У нас есть пословица: «Не бери дорожную пошлину с человека, который не проходит в твои ворота».

– Значит, весь религиозный аспект – бред? Вам, ребята, просто нужен контроль?

– Бред то, бред это. Вы постоянно используете это слово, словно оно имеет какой-то смысл, кроме прямого медицинского. Это не бред, Йоэль. Это жизнь. – Он сунул руку в карман, доставая новую сигарету. – Сколько раз вас печатали и зачищали?

Я уже знал, что много. Я думал об этом с тех пор, как побывал в комнате Д. Сколько раз я телепортировался? На прошлой неделе этот вопрос был бы таким же нелепым, как вопрос, сколько раз я летал в дроне или ездил в машине. Но не сегодня. Я еще не был готов принять последствия того, что означала каждая телепортация. Чтобы спасти рассудок – то, что от него осталось, – я сменил тему.

– Какое отношение это имеет к спасению Сильвии?

– Ваша жена, – сказал он и выдохнул, окутав свою голову дымом. – Она когда-нибудь упоминала, над чем работает? Проект «Соты»?

– Да, раз или два. Но я не знаю, что это.

– Никто этого не знает. Но когда такая компания, как «Международный транспорт», много лет, как ребенок, наслаждается неконтролируемой властью, она сама начинает проверять границы своей власти. Это нас беспокоит.

– Моти, при всем моем уважении, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие. – Я сделал то, о чем вы просили. Я сел здесь, все рассказал, слушал ваши уроки истории и пил ваш хренов кофе, но повторяю – со всем уважением: либо помогите мне, либо выпустите отсюда.

– Мы помогаем вам, но вы слишком упрямы и нетерпеливы, чтобы понять это. Вы вольны уйти. Если хотите умереть – пожалуйста, сколько угодно. – Он сделал жест, и дверь в коридор открылась. – Она была заперта для вашей защиты.

– Для моей защиты?

Моти снова затянулся.

– Иногда люди нуждаются в защите от самих себя. – Он посмотрел на меня. – Йоэль. Посмотрите на себя. Вы запутались. Вы не можете здраво рассуждать. Вчера вас вырубили электротоком, а сегодня вы потеряли сознание в этой комнате. Если уйдете отсюда один, вы в конце концов попадете в больницу – если повезет. Более вероятно, что вы умрете. Даже в отсутствие коммов МТ вас отыщет, это только вопрос времени.

Иными словами, я волен умереть или торчать в этой комнате, пока я полезен Леванту в его перетягивании каната с «Международным транспортом». Хорошо, Джоэль, ты снова сам по себе.

– Значит, я пленник, – с горечью сказал я.

– Я предпочитаю определение «гость». – Он поднялся и убрал свою пачку сигарет. – И, как своему гостю, мы будем сообщать вам об изменении ситуации. Заки, оставайся с ним.

Рослый мужчина кивнул.

– Если уж я гость, – сказал я, и у меня в голове незамедлительно начал складываться план, – могу ли я ненадолго остаться один? Невозможность покинуть этот ваш конференц-зал вызывает у меня клаустрофобию.

Моти некоторое время испытующе смотрел на меня, потом пожал плечами.

– Хорошо. Заки, пойдем. Комната, печатай нашему гостю все, что он захочет.

– Принято, – сказала комната мужским голосом.

Когда все вышли, я встал и принялся обдумывать свое положение. На уме у меня был один ход, но отчаянный, и действовать следовало быстро. Я не знал, насколько внимательно Моти и его друзья наблюдают за мной.

Лучше узнать это поскорее.

Я откашлялся.

– Комната, который час?

– Шесть одиннадцать утра, сэр, – ответила комната.

Этот ответ объяснил мне все, что мне нужно было знать. Некоторые люди обращаются со своими аппами, как с инструментами, другие – как с друзьями. Последнюю разновидность засолить трудней, потому что она ежедневно обогащается в общении с людьми, в то время как у первой разновидности есть только возможность развиваться в рамках их служебных программ. Люди типа Моти только отдают приказы: «Напечатай кофе по-турецки! Убавь свет!» И так далее. Те несчастные аппы, с которыми хозяева никогда не взаимодействуют, ведут одинокое существование. Такие программы бывают благодарны за любое общение с человеком, каким бы оно ни было грубым.