Онлайн книга «Хаос – это нормально»
В общем, мы все идём туда завтра. За исключением Мэгги и Карла Рэя. Наконец позвонила Бет-Энн. Сюрприз, сюрприз. Она сказала, что жутко извиняется, что не позвонила раньше, но она была страшно занята. Я не спросила её, чем именно. Она спросила у меня, что я делаю завтра вечером. Я уже раньше попадала на этот крючок, поэтому была счастлива, что мне было что сказать. – Иду в похоронный зал, – ответила я. Я знала, что она удивится. Ей захотелось узнать, кого хоронят, и я сказала ей, что мистера Фурца, нашего нового соседа. Она спросила: неужели он умер? Конечно, умер, сказала я ей. Я чувствую себя ужасно; мне так жаль мистера Фурца! Мне всё время кажется, что я увижу его на улице, как он занимается разными делами во дворе дома. Я сказала родителям, что они должны принимать витамины. А теперь кое-какие мысли о содержании «Одиссеи», чтобы немного отвлечься от мистера Фурца. Я напишу их красными чернилами. Разрушение городов Сегодня я попыталась читать «Одиссею», но с трудом осилила лишь первые две страницы. Гомер пишет так странно. Он начинает: «Муза, скажи мне о том много опытном муже, который, странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен» 1. Вы не находите, что это слегка чересчур? К счастью, я знаю, кто такая Муза – нам говорили ещё в прошлом году. Муза – богиня, которая сидит недалеко от творческих людей и вдохновляет их всякий раз, когда сочтёт нужным. Если вы рассказываете историю и чувствуете, что у вас ничего не получается, вам следует обратиться за помощью к Музе. Похоже, Гомер нуждался в её помощи с самого начала. На месте Гомера я бы вряд ли призналась в этом в самом начале своего рассказа. А ещё я просто не могу симпатизировать герою, который лишь потому герой (многоопытный герой), что он «разрушил» город! О, господи. У Гомера также странный стиль повествования. Например, вместо того чтобы сказать: «Он посетил многие города», Гомер пишет: «Многих людей города посетил и обычаи видел». Это напоминает мне речи проповедника в церкви тёти Радин в Западной Вирджинии. Сначала он обычно говорит еле слышно, а затем – бум, начинает кричать, а затем снова говорит тихо. И он изрекает такие вещи, как «Многих людей наш Иисус исцелил» и «Не ведал, однако, Он». Сразу видно, что этот проповедник был большим любителем поговорить и что он гордился тем, что сказал, и тем, как он это сказал. В любом случае из первой песни «Одиссеи» я сумела понять лишь то, что там говорится об этом чуваке Одиссее, который «разрушил» Трою, а затем отправился домой, но все эти боги никак не могут решить, позволить Одиссею вернуться домой к жене или нет. Затем вы узнаёте, что в доме его жены тусуется целая куча мужчин и все они обхаживают её в надежде на то, что им подвернётся удача жениться на ней. Да это прямо какая-то «мыльная опера»! Это просто убивает меня, что боги решают всё на свете. Вот он, великий герой Одиссей, и всё, что он делает, он делает лишь потому, что боги решили, что он должен это сделать. Мне не даёт покоя вопрос: существуют ли до сих пор все эти боги, такие как Зевс, Афина или Посейдон? Сидят ли они там у себя, на горе Олимп, решая, пойти ли мне на похороны мистера Фурца или нет или, что ещё хуже, решали ли они, когда мистеру Фурцу придёт время умереть? Неужели они говорят: «Должна ли Мэри Лу Финни умереть сегодня?» «О да, я думаю, должна, ибо многих она обидела за последнее время». «А я не согласен, – возражает другой. – Она хорошая девчонка. Давайте немного повременим». И так далее. Кроме того, мне сложно уследить за всеми именами. Чтобы вы имели представление, почему у меня проблемы, на первых трёх страницах упоминаются: Гиперион, Зевс, Одиссей, Калипсо, Посейдон, эфиопы, Эгист, Агамемнон, Орест, Гермес, Афина, Хронос, Атлас, Полифем, циклопы, Туза, Форкий, Телемах, Пенелопа, Ментес, тафийцы. Я читала это в гостиной после ужина, пока Карл Рэй смотрел телевизор, и это так вывело меня из себя, что я в сердцах швырнула книжку. – Телемах! Кто он такой, чёрт возьми, этот Телемах? И знаете, что сделал Карл Рэй? – Сын Одиссея, – сказал он, даже не повернув головы от телевизора. Вот это неожиданность! Я едва не рухнула с дивана. – И откуда ты это знаешь? – спросила я. – Просто знаю, – ответил он, продолжая смотреть «Свидание вслепую». Я была уверена: Карл Рэй даже не умеет читать. Пятница, 29 июня
Никогда не забуду сегодняшний вечер, пока я жива. (Эй, Зевс, оттяни это как можно дольше, очень тебя прошу!) Сегодня мы прощались с мистером Фурцем. Не знаю даже, с чего начать. Я все представляла иначе. Во-первых, «похоронный зал Димаджио» внутри похож на дом. Наверное, я думала, что это будет больше похоже на больницу – зелёные стены, кафельные полы и люди в белых халатах. Но это был дом с просторной гостиной, там стояли люди и говорили. Там были светильники, столы, диваны и всё такое прочее. Увидев эту гостиную, я на миг подумала, что они усадили мистера Фурца на стул с газетой на коленях. На заднем фоне играла приятная музыка, какая обычно звучит в кабинете стоматолога. Ах да, я забыла упомянуть вот о чём, сюрприз-сюрприз. Угадайте, кто пошёл с нами. Карл Рэй! Никто из нас этого не ожидал. Мы шли по улице (как я сказала, похоронный зал находится всего в двух кварталах от нас), и внезапно Дуги крикнул: – Эй, вон там идёт Карл Рэй! Мы все обернулись, и – ну кто бы мог подумать? – Карл Рэй шёл следом за нами. – Какой странный, однако, парень, – шепнул папа маме на ухо. Во всяком случае, когда Деннис возле траурного зала начал тянуть меня за руку, Карл Рэй сказал: – За мной. Не знаю, почему я так удивилась, увидев, что Карл Рэй идёт впереди всех, но мы последовали за ним. Мы раздвинули какие-то занавески и вот что увидели. Гроб. Он стоял на столе, и он был открыт! – Ух, ты! – воскликнул Деннис. Карл Рэй шагнул вперёд и притянул к себе Денниса, чтобы тот встал рядом с ним. Деннис притянул за руку меня. У меня перехватило дыхание. Мистер Фурц лежал на белой шёлковой подушке, сложив на груди руки. На нём был коричневый костюм, белая рубашка и галстук. Его ноги были закрыты стёганым покрывалом. Было странно видеть человека в костюме лежащим в ящике, который пытался выглядеть как кровать. Действительно, казалось, будто он спит, и он был очень похож на мистера Фурца, с той разницей, что он не улыбался, как обычно, а его лицо как будто припудрили. Мне все время казалось, что он в любой момент откроет глаза и жутко рассердится, что мы все таращимся на него. |