Книга Вернуться и вернуть, страница 91 – Вероника Иванова

— Ты равно не умеешь льстить и подкалывать, поэтому занимайся тем, что у тебя получается вполне сносно.

— Например?

— Задавай вопросы.

— Я уже спросил!

— А разве я не ответил? — деланно изумился Ксо.

— Нет!

— Значит, мне не понравился вопрос.

— Ни себе чего! — вот теперь я возмущён. На самом деле. — Сделай милость, расскажи тогда, что тебе нравится!

— Я пошутил, — не то, чтобы кузен идёт на попятный, хотя налицо попытка остудить мой пыл. Ну, такие штуки со мной давно уже не проходят:

— А я — нет!

— Ах, какие мы нетерпимые!

— Я спросил сущую ерунду, а получил вместо ответа ворох увёрток. И что прикажешь с ними делать?

— Выкинуть подальше, — пожимает плечами кузен. — Хорошо, не буду больше над тобой смеяться... Так что ты хотел узнать?

— Зачем ты всё это делаешь?

— Что «всё»?

— Ну... Помогаешь выпутаться из дурацкой ситуации. Учишь. Приводишь домой.

— Возможно, это доставляет мне удовольствие.

— Ага! И злился ты тоже из удовольствия?

— А как же! Между прочим, всласть позлиться — самое милое дело! Это для радости поводов много, а чистая злость под ногами не валяется, искать надо. Там, где трава погуще, да тени побольше.

— Опять шутишь? — даже не упрекаю. Устал от бесплодных попыток завести серьёзный разговор, и Ксаррон это чувствует, потому что мгновенно меняет тон:

— Не совсем. Так, чуть-чуть... Ты и в самом деле меня развлёк. Внёс в мою скучную жизнь некоторую приятную сумятицу.

— Доставил массу неприятностей...

— Положим, я их таковыми не считаю. И тебе не советую. Воспринимай всё происшедшее, как маленький семейный отдых. Не всё ж делами заниматься, надо иногда и дурака повалять!

— И совершенно очевидно, какого «дурака» ты имеешь в виду.

— Ну, опять надулся! Я же предупреждал: причин моих поступков много, и не все из них придутся тебе по вкусу.

— Не все. Но я, кажется, знаю ту, которая не понравится в первую очередь тебе.

— Вот как? Я — весь внимание.

У кого любопытства в избытке, так это у моего кузена. Впрочем, все Крадущиеся такие. Можно сказать, главная фамильная черта — совать нос во все дыры, щели и тёмные углы. Положено, в общем. И этой слабостью Ксо можно беззастенчиво пользоваться в корыстных целях. Можно. Только я всегда был излишне мягкотел, чтобы научиться наносить удар по самому слабому месту.

— Причину зовут Магрит.

— Неужели? — не дрогнуло ничего: ни голос, ни мельчайшая чёрточка лица. Кого-то другого это равнодушие обмануло бы, но я слишком хорошо знаю: когда речь заходит о моей сестре, Ксаррон замыкает чувства в себе. Любые. Словно боится, что кто-то подглядит и разнесёт по всему свету его великую тайну... Влюблён по уши, вот как это называется.

— Может, она и не главная, но, несомненно, самая любимая причина.

— Гадёныш! — шипение сквозь зубы, правда, не угрожающее, а скорее, слегка недовольное. Впрочем, передо мной кузен не считает нужным притворяться без особой нужды: слишком много было бы чести.

— Новый комплимент? Премного благодарен! Надо будет записать, а то забуду... А если честно, Ксо, это из-за неё?

— «Это»?

— Твоя нежная забота обо мне.

Наступившее молчание длится ровно столько, чтобы мы оба успели справиться: я — с желанием хихикнуть, кузен — с настоятельной потребностью одарить меня затрещиной. Мне первому удаётся победить свои чувства:

— Извини.

— За что?

— Я не хотел шутить на эту тему. Само как-то получилось.

— Вижу.

Он всё ещё напряжён и вовсе не из-за моего нелепого чувства юмора. Сам того не желая, я затронул то, что Ксаррон меньше всего хотел бы со мной обсуждать. Нет, даже мимолётно касаться в разговоре, и то не стал бы. А меня словно что-то тянет за язык... Ну, не могу остановиться, и всё тут!

— Не думаю, что ты выбрал нужную тактику.

— А именно? — хмурый, но слегка заинтересованный взгляд.

— Расположение Магрит нужно завоёвывать чем-нибудь другим... Если вообще нужно. По-моему, тебе стоит сменить манеру поведения.

— На какую?

— Не пытайся всё время веселить мою сестру. Бесполезно и бессмысленно. Во-первых, она сама умеет шутить. Во-вторых, в том, что касается меня, она отказывается видеть что-то забавное. В-третьих... Будь сдержанно уважителен: поверь, это доставит ей больше приятных минут, чем легион твоих острот! На худой конец, удивит.

— А на толстый?

— Толстый? — как всегда, не могу поспеть за ходом мыслей кузена, и он со злорадным удовольствием поясняет:

— Конец.

— А! — и что следует сказать дальше? Только расписаться в неуклюжести своего ума. Я бы так и поступил, но кузен улыбается. Неожиданно так, одним только уголком рта. У кого-то другого из подобного движения мышц родилась бы неприятная гримаса, а Ксо на протяжении целого вдоха выглядит совсем... по-домашнему. По-человечески, если к нему вообще можно применить такое сравнение.

— Думаешь, она удивится?

— Уверен.

— Наверное, стоит попробовать... — новый задумчивый взгляд в небо. — Я ведь всё равно ничего не теряю.

— Конечно, не теряешь! — горячо подтвердил я, чем вызвал некоторое недоумение:

— Ты так хочешь свести нас вместе?

— Я? С чего ты взял?

— А все эти советы? Создаётся впечатление, что ты просто жаждешь выдать сестру замуж!

— М-м-м-м... Заманчиво. К тому же, чем ближе мы породнимся, тем на большую заботу с твоей стороны я могу рассчитывать!

И когда Ксо успел скатать снежок? Магией не пользовался, это точно! Значит, моя рассеянность опять превзошла саму себя.

Но знаете, получать комок замёрзшей воды в лоб даже за дело — не так уж приятно!

Почему мы всё время требуем искренности и открытости чувств от других, а свои сокровенные глупости запираем на все возможные замки? Наверное, из-за того, что боимся оказаться беззащитными перед миром. В какой-то мере это правильно: откроешь кому-нибудь душу нараспашку, а этот «кто-то» нахально ворвётся, всё вытопчет и оставит после себя только грязные следы... Да, примерно так и происходит. Сам сколько раз убеждался: доверять — занятие рискованное. Вы считаете иначе? Не соглашусь. Позвольте пояснить, почему.

Доверять безоглядно? Глупо. Доверяться? Ещё глупее. Да, одному lohassy я сравнительно недавно доказывал необходимость веры для полноценной жизни. Но помните ли вы, какое условие было поставлено мной в основу процесса? Правильно! «Первый взгляд». Если собеседник не вызвал сомнений сразу, можно переходить ко «взгляду второму». Но если с самого начала вас что-то тревожит... Знаете, бывает так: вроде всё правильно и разумно, ладно и складно, а до конца не убеждает. Или несколько слов проскользнёт с неожиданной интонацией... Или улыбка покажется кривоватой... В общем, очень немного нужно, чтобы испортить впечатление о человеке. И добро бы, раз и навсегда, так нет же: будете тратить на него свою жизнь, не в силах разорвать отношения, потому что не можете сами себе объяснить, что вас в нём настораживает. А бывает и по-другому.