Книга Конец сказки , страница 76 – Александр Рудазов

К счастью, эту беду князь Всеволод предусмотрел. Тиборчан уже ожидали котлы со щами, хлеба горы, да мяса вволю. Дюжину быков зажарили для гостей – и неважно, что Великий Пост уже наступил. В странствии можно воздержаться.

Самого же Глеба, жену его, да ближних советников принял князь Всеволод в костромском детинце. И тоже не один был, а с боярами, с воеводами, да с князьми младшими. Четырьмя кровными своими сыновьями – Константином, Юрием, Ярославом и Владимиром.

Только Святослав с Иваном в стольном Владимире остались. Эти недоросли еще, рано им.

И скоморох Мирошка тут был, конечно. Этот от князя вообще редко отходил.

– О, явились, не запылились! – глумливо воскликнул стоящий подле Всеволода юнец. – Что, тиборские, всыпал вам мертвый царь?! По первое число всыпал, плакаться прибежали?!

Глеб одарил его недобрым взглядом. От этого сына Владимирского князя он изначально хорошего не ждал.

Константин Всеволодович, старший сын – вьюнош добрый и вежественный. В Новгороде Великом княжит, хотя проживает и не там, а во Владимире.

Юрий Всеволодович, сын второй, милостив и светел нравом. Всегда страх Божий в сердце имеет, церкви строит и нуждающимся помогает.

А Владимир Всеволодович, сын четвертый, молодешенек еще совсем, едва пятнадцать годов исполнилось. Впервые в походе.

Но этот нахаленыш – сын третий, Ярослав Всеволодович, Елены близнец. Тоже не усат еще, всего только семнадцати лет от роду, но уже дерзок и своенравен. Успел покняжить в Переяславле, да был выгнан оттуда Всеволодом Чермным, за что Ярославушка крепко на того зол.

По счастью, буйство сынка и Владимирскому князю по душе не пришлось. Хлопнул он Ярослава по щеке легонько и молвил сурово:

– Нишкни, неразумный. Не с холопом говоришь.

В отличие от сына, своему гостю князь Всеволод выказал всяческое уважение. Поднялся навстречу, облобызал в обе щеки, своими руками чарку поднес. Обнял еще и дочь, чмокнул ее скупо в макушку и сказал Глебу:

– Теперь не время нам считаться, зятюшка. Было что коли между нами – про то забудем. Виноватого Господь простит. Сядь рядом со мной, потолкуем о делах наших скорбных.

Расселись вкруг стола. Помолчали. Никто не заговаривал первым, все только переглядывались.

Наконец молвил Всеволод:

– Знаю все, что в Тиборске приключилось. Донесли. Обсказали. Безмерно сочувствую вашему горю. Помогу всем, чем только смогу.

Глеб чуть заметно прищурился. Не очень он верил в искренность этого старого лисовина. Всеволод-Димитрий Большое Гнездо не только за многодетность прозвище свое получил. Сызмальства гребет под себя все, до чего руки дотягиваются.

И батюшка его таким же был, до власти, земель и богатств охоч был безмерно. За алчность к приобретению Долгоруким прозывали.

Но не так уж велик выбор у Глеба.

Собственно, вообще никакого выбора нет. Либо принять помощь тестя, либо вернуться в свое княжество и расшибить о Кащея лоб.

– Всем поможешь, Всеволод Юрьевич? – переспросил князь Тиборский. – Добро. Рад слышать. Войско мне нужно. Рать. И большая. Настолько большая, насколько вообще возможно. Покуда Кащей поход свой только начал – подрезать его надо. В самом начале.

– Верно говоришь, Глеб Берендеевич, – улыбнулся в бороду князь Владимирский. – О том же и я подумал. В граде Кучкове на мой зов собирается великая рать. Весь Север шлет войска – Псков, Ладога, Великий Новгород. Мой Владимир тоже в стороне не останется. Не дадим поганым ходить по нашей земле.

– Кащей уже знает? – тут же спросил Глеб.

– Для вида я повелел распространять слухи, что идем большим походом в Рязанскую землю, Пронск замирять. Вот только Кащей дураком никогда не был – поверит ли?

Глеб пожал плечами, задумчиво отвернувшись к окну. Великая рать – это хорошо. Это прекрасно. Коли сумеет самобрат Ваня яйцо злосчастное кокнуть, то с одним только Кащеевым войском можно будет и пободаться… Коли вся Русь соберется – то это же ого-го какая силища будет…

Посмотрим еще тогда, чья возьмет…

– А что, Глебушка, где твой меньшой братец-то? – как бы невзначай спросил Всеволод. – Сватом который приезжал, Ванюша-богатырь. И дружка еще с ним был, оборотистый такой…

– По делам государственным отправились, – ответил Глеб. – А тебе что до них?

– Да так, словечком перемолвиться хочу… Куда отправились-то?

Глеб переглянулся с Бречиславом. Конечно, надо бы Всеволода посвятить. Следует ему тоже знать, что за предмет привезли с острова Буян Иван и Яромир.

Да только знание сие – оно очень уж не для всех. В Тиборске об оном всего-то девять человек и ведало, причем двое – уже мертвы.

А, хотя нет. Не девять, десять. Жене Глеб тоже рассказал, не стал секрета делать. Вон, сидит Елена рядом с отцом, умоляюще на Глеба смотрит. Без слов понятно, о чем думает.

Только народу в палате не так уж и мало-то собралось. Тиборские-то ладно, все свои. Надежные, проверенные. Сюда Глеб только тех позвал, кому свой сон бы стеречь доверил.

Вон тот парень разве что не близко знаком. С пшеничными волосами и крючковатым носом. Но то брат Бречислава и Яромира, Финист. Он к боярину уже у самой Костромы присоединился, явился словно из ниоткуда. Возможно, и так уже обо всем ведает от старших братьев.

А вот владимирские и костромские… кто их знает? Сыновья Всеволода, приближенные всякие, воевода Дунай… хотя этот ладно, он муж честный.

Слуги опять же, челядь. Стольники и виночерпии. Скоморох, что подле князя приплясывает.

Гоже ли при них всех о настолько важном говорить?

По счастью, князя Всеволода тоже не пальцем делали. Сразу уловив, о чем беспокоится зять, он чуть заметно кивнул Дунаю, и тот споро очистил залу. Всех повывел, кроме нескольких человек – сыновей, парочки ближних бояр, какого-то молодого гридня и почему-то скомороха.

Видно, этим уже Всеволод доверял, как самому себе.

После этого Глеб заговорил. Наклонился к столу, понизил голос и рассказал о зимнем походе на Русское море, и что оттуда привезли. Поведал, что прямо сейчас брательник его с надежным соратником ищут средство откупорить смерть Кащееву. И уж когда откупорят… совсем иначе все обернется.

Всеволод, о том услышав, в лице аж переменился. Просветлел, потом резко потемнел, а там и запунцовел. Сжал крепко кулаки и гневно воскликнул:

– Это ты что же такое натворил, Глебка?! Дурак совсем, что ли?! Вы гляньте, гляньте на него, люди добрые! Я за кого дочку отдал?! За дурака набитого!

– А ты бы, Всеволод Юрьевич, на моем месте как тем яйцом распорядился? – подчеркнуто спокойно спросил князь Тиборский.

– Уж точно не отправил куда глаза глядят с Ванькой-Дураком! – рявкнул князь Владимирский. – Ты умом своим понимаешь, какое сокровище тебе в руки попало?! Нельзя было его из оных выпускать-то, простофиля! Держать у себя покрепче, да Кащею смертию грозить! Кабы ты в Тиборске-то остался, да со стены яичко оное показал бы – думаешь, стал бы Кащей тебя огнем навьим жечь?! Уж верно остерегся бы!