Книга Непредвиденные встречи, страница 173 – Василий Головачев

– Пересечение миров! – вслух сказал он. – Как же они не влияют друг на друга?

Словно для демонстрации возможностей местной физики из-под горы выскочил скособоченный ажурный короб – летательный аппарат – и на большой скорости проделал несколько челночных походов из края в край равнины, теряясь в голубоватой дымке атмосферы. Затем он вспыхнул белым светом, одна из вертикальных поверхностей с равнинным ландшафтом при этом мгновенно приобрела четкие формы, цвет и плотность, так что у Диего даже дух захватило, словно он наклонился над пропастью, и тут же вертикальный мир и коробчатая машина стали невидимыми: вероятно, машина перешла в иное измерение и мчалась теперь где-то над горами другого мира.

– Великий Космос! – пробормотал Диего. Он только сейчас заметил, что в небе не было ни светила, ни звезд, ни лун, но освещенность загадочного, тысячекратно пересекающегося в самом себе, бесконечного мира была такой, словно он имел по крайней мере два солнца.

Диего попробовал вызвать Пинегина или крейсер, но динамики молчали. «Кинозал» сверхоборотня продолжал работать. И тут пограничник почувствовал на плече тяжелую руку. Он повернул голову и вздрогнул, несмотря на всю свою выдержку. Рядом в знакомом белом комбинезоне спасателя, который из-за многих преимуществ носили все космонавты, стоял человек. Высокий, атлетически сложенный, смуглолицый, с упрямой складкой бровей и настороженным взглядом.

– Черт возьми! – пробасил он, не снимая руки с плеча Диего. – Скафандр ВЗ! Кто вы? Что здесь делаете? И где это мы? – Он только теперь огляделся, на лице отразилось недоумение.

Диего включил внешний звуковой передатчик.

– А вы кто?

– Я Батиевский, трансналадчик, последнее место работы – система гаммы Единорога. На Юлии нас застала гроза, и… не понимаю, как я здесь оказался. Где мой напарник, Шубин?

– Я думал, мы это узнаем от вас. А вы хоть представляете, где находитесь?

Смуглолицый Батиевский еще раз, более внимательно, огляделся, пожал плечами. В глазах его загорелся интерес, но лицо осталось замкнутым, не дрогнуло.

«Серьезный мужик, – отметил про себя Диего. – Не паникует. Однако если он жив, то и другие похищенные живы?! Значит, все-таки плен? Не значит ли это, что и я в плену? Но чего от нас хотят хозяева сверхоборотня?»

– Мы выехали по сигналу SOS… – начал Батиевский, и вдруг глаза его расширились. – Кто это?..

Диего оглянулся. От края площадки к ним неторопливо шествовал серый человек.

– И я этого не знаю, – помедлив, ответил Диего. – Может быть, хозяин, а может, такой же пленник, как мы.

– Чего он медлит? – пробормотал Торанц.

Десантный когг перестал опускаться и завис над дырой шахты, скрытой тенью кратера.

– А что он может сделать в данный момент? – ответил вопросом на вопрос Пинегин. – Витя, кто у тебя в ДК?

– Игорь Забара и Саша Лех.

– Хорошо.

– Что хорошо-то? – не понял Сергиенко.

– Хорошо, что пошли эти ребята. Лех – пилот-виртуоз, ну а Забара смел и умен… Витя, дай прямую связь с ребятами.

– Бери.

На пульте селектора вспыхнул крошечный зеленый огонек. Пинегин тронул сенсор и проговорил:

– Игорь, что случилось? Почему висишь?

– Дырка узковата, – тотчас же отозвался Забара, – когг не пройдет. Придется дальше идти на антиграве. Саша подстрахует полем.

– Добро, – после некоторого колебания сказал Пинегин. – Спустишься до уровня отверстия шахты и посигналишь прожектором. В шахту не спускайся, сам знаешь, чем кончаются объятия сверхоборотня.

От десантолета оторвалась серебристая пылинка, исчезла в тени кратера. Потом там вспыхнул свет, и стены кратера заиграли сотнями радуг.

– Витя, генераторы на пределе! – вполголоса произнес Пинегин. – Если что – ребята должны уйти… – Он хотел сказать «живыми», но удержался.

– Уйдут, – пообещал Ненароков, не выразив ни досады, ни раздражения. – Автоматика настроена надежно. При первом же всплеске координатор закапсулирует когг и Забару, а оборотня мы прижмем.

Слова командира крейсера несколько разрядили обстановку в зале, он, наверное, именно такого эффекта и добивался, и Пинегин в душе поблагодарил его, хотя сам был настроен далеко не так оптимистично. Вирт не возвращался, и каждая минута уменьшала надежду на его благополучное возвращение.

«Авантюра! – с горечью думал Пинегин. – Зачем только я согласился на эту разведку? Упала бы радиация – послал бы роботов. Так нет же, уговорил… И самое страшное – если и он не вернется…»

Свет в кратере погас. Прошла минута, вторая…

– Игорь, возвращайся, – приказал Пинегин. – Пилот, вы там ближе, Забара виден?

– Он пошел в шахту, виден хорошо.

– Верните его, немедленно!

Пилот вызвал Забару, подождал ответа.

– Не слышит, что ли?

Модуль переместился, совсем окунаясь в кратер.

– Сорвиголовы! – буркнул Торанц.

И в этот момент ландшафт с кратером, куполом энергостанции, блестящим стекловидным полем стал изменяться. Люди ничего не успели предпринять, автоматы тоже не отреагировали, запрограммированные на резкие изменения напряженности электромагнитных гравитационных полей.

На полигоне вспыхнул сказочно красивый фейерверк: переливы чистых спектральных цветов, ленты, ручьи и реки цветного сияния, калейдоскоп красок! Потом краски потускнели и стало заметно мелькание картин, одна сменяла другую, но так быстро, что мозг не успевал запомнить их и сравнить, оставить в памяти хотя бы одно из мелькавших изображений.

Было ясно, что сверхоборотень уцелел, раскрылся и, быть может, впервые повел разговор на своем языке, а люди ничем не могли ему ответить, кроме стандартных программ контактов, разработанных в Институте внеземных культур, рассчитанных на гуманоидный разум и потому мало пригодных практически в данном случае.

Верчение картин замедлилось. Теперь люди успевали выхватить из общего мелькания отдельные фрагменты: то странный, кипенно-белый лес, то непонятные циклопические сооружения, то вереницу каких-то существ, то еще более непонятные машины, формы, контуры зданий и фигур. Оборотень выдыхался. Еще с минуту продолжалось это невероятное светопреставление, потом перед людьми на несколько секунд задержалось видение: полированный идеальный круг, отсвечивающий синим, и неправдоподобная, жуткая в своей неземной нечеловеческой гармонии фигура, от которой исходила – все почувствовали это – гипнотическая, властная сила, довлеющий над миром разум! – и все кончилось.

На полигоне лежало почти километровое черное яйцо сверхоборотня, замкнувшегося в свою обычную оболочку. Открылся вид на кратер, но купола энергостанции уже не было, и люди поняли, что и купол был порождением оборотня.

Рядом с исполинским эллипсоидом Пинегин заметил конус десантного когга и, дав вариацию увеличения в общем виоме, увидел рядом две блестящие фигуры: одна из них поддерживала другую. В корме когга открылся люк, двое вползли внутрь, и аппарат взмыл в небо.