Книга Право учить. Работа над ошибками, страница 56 – Вероника Иванова

— Отзови свою куклу.

— Испугался?

Какая разница? Мою просьбу оставили без внимания? Хорошо, соглашусь с таким развитием событий. Но больше просить не стану.

Снова смотрю прямо перед собой, прикидывая, на каком расстоянии сзади и слева от меня находится противник. Четыре шага, да? Парень умеет считать: посох в моих руках не достанет дальше трёх. Но помимо счёта нужно ещё уметь читать и писать, чтобы прослыть учёным человеком, верно?

Перехватываю поднятый посох обеими руками: левая сверху, правая снизу. Скелет начинает движение в мою сторону, стало быть, труповод желает обезопасить себя вдвойне. Глупый... Да, палка коротка, но зато у меня имеется её продолжение, и весьма увесистое: сумка, которая сползает с плеча — по руке, на посох — и отправляется в полёт по длинной дуге, когда я поворачиваюсь к своему ближнему противнику.

Никогда не умел косить траву, но думаю, увидев, как падает подрубленный под колени русоволосый, любой косарь взял бы меня в ученики. Кожаное «лезвие» составленного из подручных средств оружия летит дальше, рукоять же возвращается обратно ударом наотмашь по резко очерченной скуле, отбрасывающим попытавшегося подняться парня спиной в глиняную лужицу. А на следующем вдохе конец посоха упирается в низ живота поверженного врага. Ну, почти в низ. Упирается довольно сильно, так, чтобы мысль о сопротивлении благополучно покинула русую голову ещё до претворения в жизнь.

— Отзови. Свою. Куклу.

Он молчит, приподнимаясь на локтях, тяжело дыша и глотая кровь из рассечённой губы. Глубоко посаженные глаза смотрят с ненавистью проигравшего там, где победа казалась неоспоримой и предрешённой.

— Плохо слышишь?

Усиливаю нажим. Ещё немного, и раздавлю ведь. Видят боги, раздавлю!

— Отзови, не упрямься.

А вот и хозяин подоспел. Подошёл не торопясь, с интересом оглядывая поле неожиданного сражения. Марек, сплюнув ругательство, сжал что-то в кулаке, и костяная кукла рассыпалась прахом. Самым настоящим, мелким и пушистым, смешавшись с дорожной грязью и не оставив ни следа. Разумно: заклинание построено таким образом, чтобы питаться не только за счёт внешней Силы, но по большей части — за счёт Силы, задержавшейся в останках. Потому-то косточки и казались такими чистенькими: разлагались с каждым вдохом! Значит, даже без моих стараний мертвяк сохранял бы свой вид недолго... В общем, бояться было нечего. Какой вывод следует? Меня не собираются уничтожать. И это не может не радовать!

Отвожу посох в сторону, позволяя русоволосому встать, а пока он отряхивается и скрежещет зубами, посылая мне проклятия, подбираю сумку. Испачкалась, конечно, но не промокла. Ладно, отчистим.

— А вы не из пугливых.

— Я наслушался страшных историй вдоволь. Наелся рассказами про нежить так, что теперь могу только отрыгиваться.

— Вижу.

Некромант — теперь сомнений уже не оставалось — подошёл ко мне и уставился на шнурки, обвивающие навершие посоха.

— Как вы догадались?

— О чём?

— Что ключ к мертвяку у моего помощника?

Я качнул пальцами бусины:

— У меня тоже... есть помощник.

— Позволите взглянуть?

— Только из моих рук.

— Конечно, конечно...

Он не стал дотрагиваться до протянутого посоха, только поднёс ладонь поближе и погладил воздух рядом со шнурками.

— Как занимательно... Осмелюсь спросить: что это такое?

— Вы маг, вам лучше знать.

— Да-да... — Он криво улыбнулся. — Но я не силён в устройстве артефактов.

— Кровь дракона.

Вернее было бы сказать, кровь кузена, но одно другому в данном случае не мешает.

Тёмные глаза алчно сверкнули, однако быстро потухли. Понятно — мой собеседник, как и всякий чародей, наслышан о свойствах драконьей крови, но лично для него она не представляет настоящего интереса. И правильно: в некромантии упор делается на тесное взаимодействие с источником Силы, а не на изыски и красивости.

— И каково её действие?

— Меняет цвет при творении волшбы. Сейчас, к примеру, вокруг нас не наблюдается действующих заклинаний. — Щёлкаю по пурпурному боку бусины.

— Да-да... И далеко простираются её возможности?

— Мне хватает.

— Конечно, конечно... — Он погружается в задумчивость.

Вообще-то не стоило торопить некроманта в принятии решения, ведь все необходимые шаги уже были сделаны: маска представлена, хорошая или плохая, но живая и отнюдь не плоская. Имеется недовольный настоящим, неглупый, хотя и неудачливый молодой человек. Помимо знаний наделён умением постоять за себя самостоятельно и с помощью подручных средств, то есть на простецкий испуг не возьмёшь, надо играть на интересе и азарте. Дай я собеседнику время, он пришёл бы к схожим выводам и сделал бы нужный мне шаг, однако... Именно время в подобном случае способно сыграть и против: чем больше времени проходит, тем больше шансов задуматься о неслучайности, скажем, происходящего, а от сомнений прямая дорога к подозрениям. Поэтому я спросил, не скрывая раздражения:

— Ваше приглашение остаётся в силе?

— Приглашение? — Тёмные глаза слегка прояснились. — Ах, приглашение... Да, разумеется, буду рад видеть вас под крышей моего убежища.

— Тогда не стоит ли нам продолжить так некстати прервавшийся путь?

Закатное солнце заставляло низкие облака розоветь от стыда, радушному же хозяину, провозгласившему: «А вот и мой дом! Уютный, не правда ли?», подобное чувство знакомо не было.

Впрочем, надо отдать строению должное: оно задерживало на себе взгляд. Не благодаря привлекательности или оригинальности, поскольку ничего примечательного в лесном домике, наверняка предназначенном изначально для отдохновения охотников, не наблюдалось, кроме разве что запустения. Но именно указанное качество придавало необъяснимую прелесть двухэтажному полукаменному, полудеревянному строению, скрывая кладку стен в складках моховых покрывал и кружеве вольготно разросшегося плюща. Когда лето перевалит за середину, плети, протянувшиеся от земли до крыши, станут ещё гуще и сочнее, окончательно погребая под собой ставни закрытых окон и полностью растворяя дом в лесной зелени, а сие... нехорошо. Неправильно. Не по-хозяйски.

— Надо бы проредить, иначе внутрь совсем света попадать не будет.

Зачем я это сказал? Вот дурак! Теперь жди беды с той стороны, которую и представить себе не мог...

Но хозяин не насторожился и не удивился, а расцвёл в искренней улыбке и не преминул уколоть Марека очередным упрёком:

— Вот что значит хозяйский взгляд!

А обращаясь уже ко мне, оживлённо продолжил:

— Ох, сколько собираюсь всё здесь обустроить, да за топор так и не взялся. Не поверите, времени никак не найду!