Книга Право учить. Работа над ошибками, страница 66 – Вероника Иванова

— Учти, то, что произошло, не имеет значения.

— Не-а.

Хоть с виду полученный мной ответ и походил на желаемый, довольства в нём послышалось столь много, что я вынужден был остановить движение смоченной травяным настоем тряпицы по израненному телу эльфа.

— Прости, не понял — ты согласен со мной или...

— Не-а.

Так, теперь всё ясно. Впрочем, ожидать иного и не приходилось, поскольку ни одно разумное существо подлунного мира, заполучив в свои цепкие ручонки исполнение заветного желания, не сможет отказаться от пусть случайного, но крайне ценного подарка.

— Моё мнение на сей счёт ты можешь предположить и сам, у меня ещё будет время его высказать, а пока... Какого фрэлла ты здесь делаешь?!

Мэй попытался то ли улыбнуться, то ли придать своему лицу суровое выражение, но получилась лишь невнятная гримаса, и эльф, видимо, осознав, что кроме слов иными средствами общения не располагает, снизошёл до более развёрнутого ответа, нежели предыдущие:

— Ищу.

Я чуть было не спросил: «Меня, что ли?», но вовремя спохватился. Конечно, и подобная причина не исключалась, особенно если Хиэмайэ узнал от своего брата о моём весеннем посещении эльфийских ланов. Наверняка ведь обиделся, что с ним не повидались. Но разумеется, это не повод, чтобы отправиться на поиски, верно?

— Что ищешь?

Меня устало поправили:

— Не «что», а «кого».

С каждым словом всё интереснее и интереснее...

— И кого же?

Мэю почти удалось выразить возмущение с помощью фырканья:

— Ты должен знать.

— Пра-а-авда? Я должен подвесить тебя за уши и отшлёпать так, чтобы запомнилось на всю жизнь!

— Мне или тебе?

Теперь уже впору фыркать самому. Ну мерзавец... Разве можно на него сердиться? Можно. И нужно. Но сначала следует выспросить всё, имеющее значение.

— Кого ты ищешь?

Он прикрыл глаза, словно собираясь с силами.

— Дядю.

Ах да, и как я мог забыть? Стир’риаги, заслуживший своим поступком звание преступника, бесследно исчез из пределов эльфийских ланов, не дождавшись заслуженной кары. Но я же просил не вмешивать в поиски обоих братьев... Просьбы пропали втуне? Странно. Подозрительно даже.

— Тебе позволили участвовать? И Кэл согласился?

— Не-а, — следует полулукавое, полустыдливое признание.

— Но как тогда...

Рука с пугающе чётко обрисованными венами приподнялась и кончиками пальцев указала куда-то в сторону головы, вернее, в сторону ёжика серебристых волос над ухом.

Кажется, понял. И гномы, и эльфы в отличие от людей проживают довольно долгую жизнь, потому и тела представителей этих рас вступают в совершенно иные отношения со временем. В частности, волосы и тех, и других растут соответственно числу, а не скорости течения прожитых лет, разве только листоухие частенько применяют магию, дабы обзавестись роскошной шевелюрой раньше предписанного природой срока, а горный народец презирает подобные вмешательства в собственные тела. Но факт остаётся фактом: для человека остриженные волосы — ерунда не значимее обломанного ногтя, а для упомянутых рас... Наказание.

Так-так-так. Значит ли увиденное мной...

Но пока я предполагал и располагал, Мэй добавил к наброску картинки штрих, перевернувший всё с ног на голову:

— Кэл и стриг.

В голосе эльфа прозвучала неподдельная обида: мол, старший брат, и опустился до такого непотребства, как лично наказать младшего. Зато я едва не расхохотался. Ай-да Кэлаэ’хель!

Вот с кем мне было бы легко и приятно вместе заниматься решением задач любой сложности. Старший из братьев располагает не только опытом и знаниями, но и соображает, как имеющиеся сокровища использовать. Разумеется, оголённые для всеобщего обозрения уши для эльфа означают позор, тяжкий проступок, запятнанную честь, но... ещё и отлучение от клана. Временное или постоянное — неважно, в конце концов, решение о возвращении в лоно семьи всегда принимает тот, кто изгонял. Но занятность ситуации состоит в другом: пока Мэй считается изгоем, он вправе совершить любой поступок по отношению к точно такому же изгою. Например, к своему дядюшке. Вплоть до убийства, которое в силу обстоятельств не ляжет тяжёлым грузом на плечи самодеятельного палача.

Значит, Хиэмайэ был настойчив и убедителен, если Кэл счёл возможным исполнить древний обычай... Кстати, при случае мне стоит быть осторожнее: описанные тонкости эльфийских обрядов известны далеко не каждому из листоухих, и уж, конечно, молодые эльфы совсем не имеют представления о делах старины. Стало быть, Кэлаэ’хель приближён к верхам власти? Что ж, рад за парня, хорошо, когда способности оцениваются по достоинству, но ещё лучше, если это происходит вовремя, а не, скажем, посмертно...

— Подлец, да? — явно напрашиваясь на сочувствие, спросил Мэй.

— Несомненный.

— Тебе весело?

Я отвернулся, стараясь справиться с губами, самовольно расползающимися в улыбке.

— Весело?

Эльф дёрнулся, намереваясь приподняться, чтобы заглянуть мне в лицо. Пришлось возвращать беспокойного больного на место, чувствительно нажав ладонями на грудь.

— Лежи спокойно!

— Я что-то сказал... смешное?

— И поменьше говори, пожалуйста. Если не прекратишь болтать без умолку, порвёшь губы окончательно.

— Ну и пусть.

Продолжаем упрямиться? Правда, последние слова были произнесены уже тише и неразборчивее. Мэй внял моей просьбе и всё же озаботился собственной внешностью и здоровьем.

Впрочем, терпения хватило ненадолго:

— Ты злишься?

Это мягко сказано, злюсь. Я вне себя от раздражения! Только-только втёрся в доверие к противнику, выслужился и почти получил доступ к таинствам завоевания мира, и на тебе: беспечное явление старого знакомого чуть не стало началом конца. Так злюсь ли я?

— Ничуть.

Короткий вздох:

— Злишься.

Кладу в рот один из собранных и принесённых Мареком листьев корнежорки: жевать всегда полезнее, чем говорить, особенно если говорить не хочется.

— Я что-то сделал не так?

Кажется, достаточно разжевал... Шлёп. Хм, на ощупь приятно-тёплая лепёшечка получилась. Приложим, придавим, подержим... Для верности считаю до трёх дюжин, только потом отвожу руку в сторону и проверяю прочность «заплатки». Держится, надо же...

— Я не должен был приходить?

Не стану отвечать, получу ещё горсть вопросов, последний из которых вполне может оказаться чем-то вроде: «Наверное, мне нужно поскорее удавиться?»