Книга И в печали, и в радости , страница 66 – Марина Макущенко

– Я не знаю, что такое – верить, что тебя не предадут. И поэтому тебе пришлось бы долго переубеждать меня в моем праве первого. Чисто гипотетически, – поспешно добавил он. – Первого – не в хронологическом порядке, а в конкретный момент в твоем сердце и в твоей жизни. Может, я и смог бы поверить, но сомневаюсь. Я не так уверен в себе, как твой бывший муж. И даже его пример доказывает мне, что я прав. Ведь ты оставила его.

– Вот уж чего не сказала бы о тебе…

– Я уверен в своих руках, в своих словах, в своих поступках. Я не уверен в прочности чувств других людей и в их искренности.

– Юра, все, что я сказала… Я ведь так оправдываю свое отношение к жизни. Может, ты встретишь такую же, как и ты, осознанно голодающую и неискушенную, и вы откроете друг другу чистый, новый, прекрасный мир. Будете вместе его узнавать.

– А ты узнала мир с Вадимом? – резко спросил он.

Я не знала, как ответить.

– Я никогда не рисовал себе, какой должна быть моя женщина. Если ты думаешь, что я ждал девственницу, то ошибаешься.

Он встал и пошел к Мише. Они еще порисовали, а потом стали укладываться спать.

Что мы сейчас, говорили о нас? Об отношениях вообще или он прощупывал конкретное наше будущее? Не буду думать об этом. Мне сейчас не стыдно перед ним. Я признаю за собой свое прошлое, и он его знает. Надо будет как-то назвать ему количество любовников, которым я была верна в их период времени. Ну, чтобы он наверняка знал, с кем имеет дело. Он скоро вернулся.

– Дождь усыпляет? – спросила я.

Он кивнул. Сел напротив.

– Ты распустила.

– Да. Мне не понравился узор, попробую по-другому. Это же мой рисунок. Могу перевышить заново, как хочу.

Он сосредоточенно собирал в ладонь выдернутые, ненужные нитки.

– Я хочу задать тебе один очень личный вопрос.

– Не знаю даже. Я только убедила себя в том, что наш разговор – обычное дело. Статус «очень личного» может меня разубедить и вернуть назад.

– Маричка, как ты думаешь, мне легко задавать откровенные вопросы?

– Не знаю. Ты – доктор.

– Я много знаю о мозге и мало – о чувствах. Мне нелегко. Тебе – легче.

– Ладно, спрашивай.

– Ты когда-нибудь делала аборт?

– Неожиданно. Даже не знаю, смогла бы я тебе ответить, если бы делала. Но нет, не делала. Я даже не буду спрашивать, почему ты мне задал такой вопрос. Но уверена, что ты осуждал бы меня, если бы я совершила такой поступок.

– Он часто оправданный. Я не осуждаю. Просто не понимаю, как вы четыре года прожили в браке и у вас нет детей?

– Предохранялись.

– В соседней комнате спит подтверждение того, что у меня с этим не все ладно, но я вообще в курсе, что такое предохранение. Но… неужели всегда?

– Всегда. Я никогда не беременела. Я здоровая и молодая. Он – тоже. Но…

– Ты не хотела?

– Почему все спрашивают меня?

– Он не хотел?

– Да. Знаешь… – я задумалась, – знаешь, я бы не сделала аборт. Я не верующая, в смысле библейских канонов, и не очень сильно хотела ребенка. Ведь бывают женщины, которые очень хотят стать мамой. Я не такая. Мне легче думать, что я не такая… Но я бы очень благодарила Бога за такое чудо. Может, из-за того, что со мной такого не случалось, я и верю в это, как в чудо. А сейчас… сейчас не верю в то, что со мной это возможно. Нет оснований так думать, но нет веры в то, что я могу быть матерью.

– Ты ему говорила?

– К сожалению. Как только я сказала, я поняла, что женщина не должна так говорить. В моем идеальном мире – не должна. Но я сказала, а он ответил, что еще не готов. А я не хочу состояния готовности! Понимаешь? – Мне вдруг стало очень важно, чтобы Юра понял. – Я хочу, чтобы это был плод любви, страсти, счастливой случайности. Я не хотела дождаться вечера, когда он скажет: «Дорогая. Я заработал денег, и презерватив сегодня останется в кармане. Давай, я буду тебе делать ребенка». Фу! Нет. Это не для меня. Вот мы говорили о манипуляциях. Я бы хотела, чтобы мной так банально манипулировали. Чтобы любимый мужчина хотел оставить меня с помощью ребенка. Это так естественно! Чтобы он хотел меня привязать, чтобы хотел это сделать со мной не расчетливо, но с желанием! Тупым, приземленным желанием обременить меня потомством и не дать уйти! Боже, это ничего, что я тебе такое говорю? Я забылась…

– Ничего. Я не собираюсь пользоваться этим знанием прямо сейчас.

Я улыбнулась:

– Я не поэтому. Просто у тебя же не так было. Я не хочу, чтобы ты обиделся.

– Все нормально.

– Да? Так вот. Как только я сказала мужу об этом, я поняла, что потеряна вся прелесть этого внезапного чуда. Нельзя женщине признаваться в таких вещах.

– Я уже сейчас все забуду!

– Не смеши меня.

– И что, когда ты сказала – расхотела?

– Да. Я поняла, что его вариант меня не устраивает, и сосредоточилась на том, что у нас хорошо получалось. У нас был плодотворный творческий союз. Мы вместе придумывали и воплощали в жизнь программы, эксперименты, сюжеты, фильмы. По большей части он это делал как продюсер. Но мы были парой.

– Рабочей парой?

– Да. Такая вот у нас была семья. Работа, творчество и секс.

– Извини, но… я, может, чего-то не понимаю, но, мне кажется, это не семья.

– Не семья, тебе правильно кажется. Но это было лучшее, что у нас получалось.

– Ты бы не стала ничего менять, если бы он не уехал?

– Не стала бы. Наверное, я сейчас вела бы какой-то свой проект. Но я рада, что у меня появился шанс изменить жизнь. Тогда, замужем, я чувствовала предопределенность судьбы, и мне это не нравилось. Но это не было достойным поводом уйти от него. Понимаешь, у нас ведь многое было: мы дружили, работали, творили, путешествовали, тусовались, занимались сексом. У нас многое было. Кроме любви. Но все то, что я назвала, тоже редко встретишь.

Он смотрел на меня. Я опять чувствовала своего друга. Таким далеким казалось чувство, когда я боялась посмотреть ему в глаза и спровоцировать всплеск страсти. Он смотрел на меня и старался понять.

– Я понимаю тебя.

Я знала это.

– Я понимаю, почему ты была против наших отношений. Ты боишься опять попасть в ловушку? Только теперь есть и дом, и ребенок, и… Тебе этого мало?

– Да. И не потому, что в этом наборе нет карьеры и экспериментов.

– Я понимаю тебя, – повторил он. А через некоторое время спросил: – А ты знаешь, что для тебя значит любить?

– Нет. Потому что я не чувствовала этого. Я не могу этого описать, и, наверное, пока не появится во мне это что-то необъяснимое, я и сама буду голодающей, Юра. Я пресытилась и села на диету. Я достаточно попробовала, чтобы подождать то, чего я еще не знаю.