Книга Ты бросил меня, страница 14 – Владимир Колычев

Никита кивнул, но тут же качнул головой. Он доложил о проделанной работе, но в подробности не вдавался. А там не все было в порядке. Но как он мог раскрыть преступление, которое не было еще совершено?

— Ну, я предупредил Кондакова… Серьезно предупредил.

— Серьезно?

— Он на меня с кулаками бросился.

— Та-ак! — Плетнев достал из кармана пачку сигарет, давая понять, что разговор будет не простым.

Да Никита и сам это понимал.

— Кондаков был в супермаркете, я к нему подошел, то, се. Игонин к его жене приставал, за это и схлопотал. Кондаков сказал, что Игонин его родителям пожаловался, ну и решил, что конфликт исчерпан.

— И все? — Плетнев щелкнул зажигалкой.

— Ну, думал, что все. А потом подумал, что Кондаков с Игониным из-за его дочки мог сцепиться. Дочка там та еще штучка, я говорил…

— О дочке потом.

— Ну, я вернулся, а Кондаков уже домой ушел. Я к нему, а он на меня — с кулаками. Ну, я его мордой в пол… Что случилось, спрашиваю. Ничего. Тут его жена… В общем, я понял, что Игонин ее… ну, может, изнасиловал, может, по согласию…

— Так, может, или по согласию?

— Знаю точно, что Кондаков был взбешен.

— Из-за конфликта с Игониным?

— Ну, точно можно узнать. Соседка видела, кто там из квартиры выходил. Торопился, говорит…

— Игонин?

— Может быть.

— И было это…

— Э-э… шестого января.

— А сейчас у нас четырнадцатое. Считай, неделя прошла. Морозная. Но блюдо все равно не остыло.

— Но подали его холодным, — кивнув на труп, заметил Никита.

— Вечером убили. По темноте. Точно пока рано говорить, но, думаю, ближе к полуночи, когда уже все домой вернулись. — Плетнев кивнул на гараж. — Надо бы узнать, где Кондаков был в это время.

— Мне узнать?

— Сначала с соседкой поговори. Кто там от Кондаковых уходил?.. Если Игонин, то все ясно… Ну, чего стоишь?

До Паркетной улицы Никита добрался за полчаса. И это с учетом загруженности дорог. Он ехал от окраины к центру, ночью это направление на карте, как правило, светится зеленым светом, от места преступления до своего дома Кондаков мог добраться минут за пятнадцать. Интересно, какая у него машина? Или он пользовался такси?

Никита подъехал к дому, с кислым видом глянул на подъезд. Дом в хорошем состоянии, но старый, семиэтажный, консьержная здесь не предусмотрена, подъезды не охраняются. Даже камер там нет. Кодовые замки, вот и вся безопасность.

Но видеокамеру Никита все же нашел, на столбе метрах в десяти от подъезда. Но смотрела она вдоль дороги, с легким уклоном к дому. Вряд ли дверь подъезда попадала в поле зрения, просматривалась только площадка перед ним, и то скорее всего не вся. Но, как говорится, лучше что-то, чем ничего.

Никита не знал код замка, но женщина, вслед за которой он зашел в подъезд, вопросов не задавала. Только покосилась, подходя к лифту, но Никита свернул к лестнице. Третий этаж — не высота.

На лестничной площадке он поднял воротник куртки, чтобы Кондаков не смог его узнать, если вдруг при каждом шорохе бросается к «глазку».

Женщина в японском халате открыла ему сразу. И скользнула взглядом по его животу, как будто там, на поясе, должен был висеть самурайский меч.

— Вопрос на две минуты… — сказал он, плавным, но энергичным шагом переступая через порог.

Женщина удивленно глянула на него, сдала назад.

— Вы меня узнаете? — спросил Бусыгин.

— Вы такой интересный молодой мужчина, — жеманно проговорила она, закрывая за ним дверь.

— Из полиции.

Из кухни в коридор вышел крупный, страдающий ожирением мужчина. В одной руке у него была кружка, в другой кусок хлеба. Заплывшие жиром глаза, тройной подбородок. Двигался он медленно, тяжело и неагрессивно. Но это не помешало Никите сравнить его с борцом сумо, а женщину — со стареющей гейшей.

— Тёма тоже такой же быстрый, — вздохнула она.

— Кто такой? — вяло спросил мужчина.

— Из полиции.

— А-а… — Он посмотрел на кусок хлеба в своей руке, глянул на Никиту, пожал плечами и повернул назад. Все правильно, лучше жевать, чем говорить.

Никита достал свой «айфон», открыл фотографию Игонина. Он скачал ее из Сети по пути к Паркетной улице. Это раньше ему было все равно, как выглядел Марк Анатольевич. Даже при том, что он пытался спасти ему жизнь.

— Узнаете этого человека?

— Меня Эльвира зовут, — сказала женщина, кокетливо оправляя халат.

— А его? — кивнул Никита на свой телефон.

— Не знаю, не спрашивала. Он так быстро ушел.

— Куда?

— Откуда… Олег его избил… Это вас он не смог избить… А вы тоже к его жене приходили?

— А этот к его жене приходил?

— Сначала он пришел, потом Олег. Вот чем они там занимались, если Олег его избил?

— А они могли заниматься?

— Пфф! Красивые женщины такие ветреные!.. Чаю?

— Спасибо, — качнул головой Никита.

Из комнаты, на которую показала Эльвира, неприятно пахло. Жжённая резина, грязные, протухшие тряпки, что-то еще.

— Сколько раз вы видели этого мужчину?

— Один раз.

— В тот день, когда Олег его избил?

— Да.

— Он пытался избить и меня. Тогда вы сказали, что к нему домой кто-то приходил. Может быть, этот мужчина?

— Не знаю, может быть.

— А точнее?

— Мельком увидела, не успела рассмотреть… Сейчас! — Эльвира сложила руки в форме лотоса, закрыла глаза, погружаясь в медитативный транс.

Никита едва удержался, чтобы не окликнуть ее. Она что-то знала, и нельзя было ее терять. Но женщина не стала задерживаться, секунд через десять распахнула глаза и тряхнула головой:

— Нет, не увидела.

— А одет он был во что?

Женщина снова закрыла глаза, на этот раз Никита не удержался и схватил ее за руку:

— А в прошлый раз он во что был одет?

— В прошлый раз Олег пальто ему кинул. Черное…

— А в этот раз?.. Ну, когда вы видели его в последний раз… Во что был одет человек, который выходил из квартиры Кондакова?

— Черное пальто… Да, черное пальто… Или куртка?.. Что-то черное… И волосы такие же темные.

— С сединой?

— Ну, седину я не разглядела… Сколько у него там той седины…

— А рост?

— Рост?.. Ну да, чуть выше среднего… Или ниже?