Книга Рискованное турне, страница 12 – Синди Майерс

– И не веришь в то, что в мире есть место добру?

– Отчего же, добро существует, – возразил Саймон. – Но настоящие святые в этом мире делают добрые дела, а не говорят о них. – Он взял ее за руку. – Идем. Я хочу выехать до того, как на дорогах образуются пробки.

В ее комнатах в «Браун пэлас» уже навели порядок: заменили разбитое стекло и окровавленные простыни, отполировали мебель и поставили свежие цветы.

– Собери все, что нужно на несколько ночей, в одну сумку, не больше, – велел Саймон, пройдя через комнату к окну, из которого открывался живописный вид на центр города. – Остальное попросим администрацию отеля переслать в Монт-роуз.

– У меня с собой и была только одна сумка. – Заметив его удивленный взгляд, Энди рассмеялась. – Я больше не избалованная девочка из высшего света, – напомнила она. – По крайней мере, пророк научил меня путешествовать налегке.

– Ты явно научилась не только этому с тех пор, как связалась с ним, – заметил Саймон, вновь приняв серьезный вид. – Ты что-то знаешь, Энди, и его это беспокоит. Если поймем, чего именно он боится, сможем его остановить.

– Если узнаю, обещаю рассказать, – отозвалась Энди. – Но пока Дэниел не напал на меня, я не знала о нем ровным счетом ничего плохого.

– Подумай на досуге, – посоветовал Саймон. – Ты точно что-то знаешь, и я хотел бы понять, что именно, прежде чем он снова попытается тебя убить.

Энди застыла.

– Дэниел ведь в бегах, – тихо произнесла она. – Он знает, что вы его ищете. Он не будет рисковать, снова пытаясь добраться до меня.

– Отчаянный человек рискнет. А судя по тому, что я видел, Дэниел Метуотер – отчаянный человек.

– Ты пытаешься меня напугать? – спросила Энди.

– Я пытаюсь быть с тобой честным. Было бы лучше, если бы я лгал ради твоего спокойствия?

– Нет, – покачала головой она. – В моей жизни лжи было более чем достаточно.

Возможно, честный человек – пусть даже он при этом не щадит ее чувства – не такая уж плохая компания. По крайней мере, на ближайшее время.

Над городом повисли темные низкие тучи, закрыв собой солнце. Воздух стал холодным и колючим, предрекая скорый снегопад. Перед тем как выехать, Саймон достал из багажника своей служебной машины рюкзак, оттуда извлек куртку, подбитую овечьим мехом, и кожаные перчатки.

Они остановились у светофора, и полицейский покосился на свою пассажирку, пытаясь оценить ее настроение, – она была вполне спокойна.

Пока Энди Мэттисон производила на Саймона хорошее впечатление. Она казалась слабой и хрупкой, но умела собираться с силами, когда доходило до серьезных дел. Ей угрожали, ее ранили ножом, ее предал любовник – но она не хныкала и не жаловалась.

Загорелся зеленый, Саймон свернул на боковую улочку, проехал два квартала и снова повернул направо.

– Что ты делаешь? – удивилась Энди.

Он снова свернул направо.

– Еду, – лаконично отозвался Саймон.

– Мы уже второй раз проезжаем мимо этой мойки, – заметила она, кивнув в сторону вывески «Судзи райд».

– Проверяю, не преследуют ли нас. Приятно знать, что ты следишь за дорогой.

– Я не так глупа, как может показаться.

– Я никогда не считал тебя глупой.

– Значит, не веришь стереотипам?

Он направился к подъезду к Интерстейт-70.

– Каким именно – в данном случае?

– Что блондинки тупые. Что красивые женщины не могут быть умными или серьезными. Что богачкам интересны лишь магазины. – Она взмахнула рукой. – Я все эти штампы знаю наизусть.

– А ты когда-нибудь пыталась их опровергнуть? – поинтересовался он.

– Я изучала ботанику в Брауне, – отозвалась Энди. – Мой отец говорил всем, что я учусь выращивать розы и составлять букеты. Он считал, что это более приемлемый вариант, нежели рассказывать, что я всерьез интересуюсь наукой.

– В каком веке, говоришь, он жил?

– В Викторианскую эпоху, тут и думать нечего. Но он не одинок в своих взглядах. Многие богатые мужчины хотят получить женушку, которая шикарно выглядит, ведет себя безукоризненно и держит рот на замке. Он никак не мог понять, почему я не в восторге от такой перспективы.

– А что, твоя мать была из числа таких женщин? – уточнил Саймон.

– Нет. Но она вышла замуж за отца до того, как он разбогател. И умерла, когда мне было пятнадцать.

– Я свою потерял в шестнадцать, – сказал Саймон.

– Моя мама умерла от рака, – пояснила Энди. – А что случилось с твоей?

– Ее убили.

Он пожалел, что сказал это, в тот же миг, как слова слетели с губ. Энди явно была потрясена услышанным.

– Какой ужас!

Саймон кашлянул.

– Она была сиделкой, добровольцем в центре для беременных подростков. Приятель-наркоман одной из девочек вломился туда в невменяемом состоянии. Он убил свою подружку, а затем и мою маму.

Саймон до сих пор помнил серость дней, потянувшихся вслед за этим. В каждой комнате было темно, все разговоры казались бессмысленными, словно черная пустота, оставшаяся после нее, постепенно принялась поглощать весь его мир.

– Похоже, она была замечательным человеком, – сказала Энди.

– Да. Была.

– А твой отец? – спросила она. – Каким был он?

– Полицейским.

– Так же, как ты?

– Не так же, как я. Он работал в городе. Уличный коп. Он каждый день менял жизнь людей к лучшему.

О своей работе Саймон не мог сказать того же. У его отца складывались определенные отношения с людьми на его участке, где-то плохие, где-то хорошие. Взаимодействие же Саймона с подозреваемыми и жертвами преступлений было, как правило, кратким.

– Он еще работает?

– Его убили на службе.

Вулридж-старший уличил свое начальство в коррупции и подкупах. Провели расследование, которое выявило истину, и бесстрашного офицера наградили – посмертно. Эта медаль хранилась дома у Саймона. Он не держал ее на виду – печальное напоминание о том, как государственная система подставила его отца, придя на помощь, лишь когда уже было слишком поздно.

– По крайней мере, ты можешь им гордиться, – вздохнула Энди. – Он не таков, как мой отец.

– Ты связывалась с отцом с тех пор, как его заключили под стражу? – спросил Саймон. Пит Мэттисон признался в убийстве спецагента Фрэнка Ашера и сейчас отбывал срок в федеральной тюрьме близ Денвера.

– Нет, – ответила она ледяным тоном.

– А он пытался с тобой связаться?

– Не знаю. И мне нет до него дела.

Но слезы, подступившие к глазам, говорили об обратном. Саймон взял ее за руку.