Книга Тревожная весна 45-го , страница 35 – Валерий Шарапов

Дородная тетка быстро взвесила продукты.

– Четыреста десять, – назвала она сумму.

Васильков протянул четыреста рублей купюрами и принялся рыться в карманах в поисках мелочи. Нашлось еще шесть рублей с копейками.

Вздохнув, покраснел, намереваясь отказаться от хлеба, но продавщица внезапно подвинула к нему все три свертка.

– Забирай, служивый, потом занесешь. Следующий!

* * *

Возвращаясь в Управление, Александр вновь размышлял над перипетиями непростого уголовного дела. Первый допрос младшего Ершова прошел в его присутствии; он слышал все вопросы и ответы – от первого до последнего. Иван виртуозно провел дознание и, похоже, выведал у подследственного все, что тот знал.

Накануне войны Борис Евгеньевич окончил Московский полиграфический институт и с самого начала трудовой деятельности работал в типографии завода № 41 НКАП. Практически все, кто находился в штате оборонных предприятий, имели «бронь» – освобождение от военной службы. Было такое освобождение и у младшего Ершова.

Далее по ходу допроса выяснилось, что липовые документы – от ручного набора литер на верстаке до непосредственной печати и обрезки – он изготовлял лично без привлечения помощников. В это легко верилось. «Если в преступных деяниях можно обойтись без лишних свидетелей, то лучше все делать самому», – вероятно, так прокомментировал бы этот факт Иван.

Но он не комментировал. Он вообще не проявлял никаких эмоций, а только спрашивал, спрашивал и спрашивал, не давая руководителю типографии ни одной минуты на отдых и на приведение в порядок беспомощно метавшихся мыслей. Порой линия допроса делала замысловатый поворот и уходила далеко в сторону от основной темы. В такие моменты Александр понимал: Иван нарочно отвлекает и путает арестованного.

В конце длительной беседы выяснилось, что липовые документы продавались старшим Ершовым за большие деньги. Правда, куда и кому продавались, младший Ершов не знал.

– И это, вероятнее всего, тоже правда, – обмолвился Старцев, когда арестованного увели из «допросной». – Этот пацан – мелкий винтик в серьезном механизме. А скоро нам предстоит сразиться с настоящим противником.

* * *

На Петровке Василькова нагнал автомобиль с Егоровым, возвращавшимся после обыска на квартире Ершовых.

– Садись, Александр! – крикнул Егоров с переднего сиденья. – А я смотрю знакомая фигура со свертками. Ты откуда?

– В магазин бегал, на завтрак кое-что закупил.

– Это хорошо! А то живот скоро к спине прилипнет. Поехали…

До входа в Управление оставалось не более трехсот метров, но Васильков все же плюхнулся на заднее сиденье.

– Ты один? А где Ефим с Константином?

– Оставил на квартире Ершовых, пусть приглядывают за бабами, – объяснил Василий. – Нельзя, чтобы они сейчас предупредили сообщников.

– Думаешь, они в курсе?

– Кто знает? Но мы должны просчитывать все варианты наперед.

– Что по обыску?

– Глухо, – отмахнулся Егоров. – Все перевернули – ничего, что могло бы заинтересовать.

Автомобиль тормознул напротив каменных ступенек центрального входа. Егоров с Васильковым поднялись в подъезд, предъявили дежурному офицеру пропуска и направились в кабинет.

Олесь Бойко с Игнатом Горшеней изучали обнаруженные при обыске фальшивые документы. На одном рабочем столе в беспорядке лежали листы разного формата, на другом покоились несколько аккуратных стопок и пара страниц подробной описи.

– Допрос начался? – Васильков сложил свертки в «столовой».

– Минут пятнадцать назад.

– Тогда я пошел.

– Подожди, Саша, я с тобой, – догнал его Егоров.

Опоздание на допрос Василькова было заранее согласовано со Старцевым, поэтому когда он осторожно приоткрыл дверь в «допросную», товарищ оглянулся и кивнул, приглашая войти.

Александр с Василием неслышно просочились внутрь и встали у окна позади старшего Ершова. Иван вопросительно глянул на Егорова.

«Ничего», – развел тот руками.

* * *

– …Я повторяю, гражданин следователь, фамилий этих людей мне никто и никогда не называл. Двоих я знал по именам и то не уверен, что они настоящие. Третьего вообще называли «Боцманом». Может, профессия у него морская была. Может, просто кличка.

– Говорите, всего их было трое?

– Трое. Но на встречи со мной всегда приходили два человека.

– Значит, того, который вам показался главным, звали…

– Казимир, – уверенно ответил Ершов.

– Попытайтесь описать его внешность. Только поточнее. Для нас важна каждая деталь, даже самая мелкая. И помните: чем значительнее окажется ваша помощь следствию, тем меньше шанс получить высшую меру.

Замечание подействовало. Инженер-технолог принялся с такой поспешностью и точностью описывать троих бандитов, что бедный писарь в углу «допросной» едва успевал записывать.

* * *

Допрос завершился часа через два. Старцев забрал у писаря протокол, инженер Ершов безропотно поставил на нем свою подпись, после чего охрана увела задержанного в камеру.

Иван вместе с Васильковым и Егоровым вернулись в кабинет. Пора, наконец, и позавтракать.

К трем часам дня в кабинете была в сборе вся группа, за исключением Баранца и Кима. Их сменили в квартире Ершовых сотрудники НКВД, оперативники с минуты на минуту должны были подъехать в Управление.

Все сгрудились вокруг «столовой». Готовый чай разлили по кружкам, нарезали свежий хлеб и колбасу. Соорудив бутерброды, начали с аппетитом есть.

– Вот сейчас перекусим, и еще сильнее захочется спать, – со знанием дела заявил Егоров.

– Предлагаешь вообще не есть? – в шутку спросил Старцев.

Внезапно в кабинет пожаловал комиссар Урусов.

Отложив провизию, муровцы вытянулись в струнку.

– Иван Харитонович, как продвигается следствие? – поинтересовалось начальство.

Старцев прислонил к стенке трость, взял со своего стола папку с уголовным делом и доложил:

– Прошедшей ночью арестованы инженер-технолог Ершов Евгений Пантелеевич и его сын – Борис Евгеньевич. Заведуя типографией, сын тайно изготовлял фальшивые бланки различных документов, а отец за приличное вознаграждение снабжал ими банду.

– Ту банду, которая осуществила вооруженный налет на трофейный поезд? – придирчиво поинтересовался комиссар.

– Мы практически уверены в этом.

– Готов выслушать ваши доводы.

– У нас имелись словесные портреты некоторых бандитов, принимавших участие в налете на поезд. Старший Ершов встречался с тремя членами банды, всех троих он подробно описал. К сожалению, внешность двух из них – «Матвея» и «Боцмана» – показаниями свидетелей налета на поезд не подтверждается.