Онлайн книга «Голубое сало»
|
– Хуй тебе. – Хват встал с кровати, стянул с рук жирные перчатки, отдернул ширму, за которой прилежно трудилась стенографистка. – Оформишь – сразу ко мне в кабинет! – И ну поделай! И ну поделай! – металась Петрищева. Захватив дело и трубку, Хват вышел в коридор подземной тюрьмы, заспешил к лифту, скрипя новыми сапогами. Курносый старшина с автоматом на груди открыл перед ним дверь лифта. – Минуту! – подбежал к лифту майор Королев с двумя толстенными томами “дела банкиров” под мышкой. – Приветствую, товарищ Хват! – Здорово, Петь. – Хват протянул ему руку. Лифт тронулся наверх. – А в отделе говорят – вы в отпуске! – белозубо улыбнулся майор. Хват раскурил трубку, устало посмотрел майору в переносицу: – Баб допрашивать – все равно что из говна пули лепить. Понял? – Понял, товарищ полковник! – еще белозубей заулыбался майор. В 16:31 самолет Сталина пересек границу СССР в районе Праги. Берия раздвинул темно-желтые шелковые шторы на янтарной карте мира, посмотрел: – Теперь ясно, к кому он летит. Он вернулся к столу, взял листы хватовских допросов, посмотрел, разорвал и бросил в корзину. – Может, допросить химиков, patron? – спросил Абакумов. – Не может быть, чтобы о таком уникальном веществе ничего не… – Прошлогодний снег, – оборвал его Берия. – Я бы, товарищ Берия, попотрошил Власика, – заворочался широкоплечий Меркулов. – У него рыло в пуху. Он тогда, после убийства Кирова… – Прошлогодний снег, – проговорил Берия, хрустнул пальцами и выдвинул правый ящик стола. В столе лежал инкрустированный янтарем пистолет с глушителем. – Кто стреляет по вальдшнепу, который уже пролетел? – спросил Берия и выстрелил в лоб Абакумову. Князь рухнул на оранжево-палевый ковер. Собиравшийся понюхать кокаину Меркулов замер с раскрытой коробочкой. – Только очень глупый охотник. – Берия выстрелил ему в правый глаз. Меркулов навалился грудью на стол. Серебряная коробочка упала на папку дела “Самолет”, кокаин высыпался из нее. Берия послюнил палец, обмакнул в порошок и задумчиво провел им по своей верхней десне. Два гибких русоволосых стюарда подавали десерт – фрукты в мандариновом желе, когда в салон вошел борткомандир и, приложив руку к сине-белой фуражке, доложил: – Товарищ Сталин, наш самолет пересек границу СССР и вошел в воздушное пространство Третьего рейха. – Хорошо, – кивнул Сталин и посмотрел на часы. – Сколько еще? – Минут сорок, и мы на месте, товарищ Сталин. Зачерпнув золотой ложечкой желтое желе из хрустальной розетки, Хрущев покосился в иллюминатор: – Облачно. – В Праге дождь, товарищ Хрущев, – заметил борткомандир. – В какой? В Западной или Восточной? – тяжело глянул на него граф. – В… обеих, товарищ Хрущев, – серьезно ответил пилот. – Не может быть. Это провокация, – покачал головой жующий граф. Борткомандир непонимающе стоял посередине салона. – Вы свободны, – улыбнулся Сталин. Пилот и стюарды вышли. – Пап, а в Праге стену когда построили? – спросил Василий. – Сразу после войны, дубина, – томно потянулся Яков. – Через трое суток после завершения Потсдамской конференции были заложены первых два камня, – ответил Сталин. – А почему два? – Потому что Пражская стена строилась взаимными усилиями двух держав-победителей: СССР и Германии. Один кирпич положил фон Риббентроп, другой – Молотов. – А зачем стену делать обязательно через Прагу? – заговорила Веста, натягивая мохеровую “трубу” на левретку. – Сделали бы чуть подальше. Там же родственники, друзья. И вдруг – живут в разных городах. Если б Москву перегородить по Красной площади, это значит – я в Восточной Москве останусь, а Машка Жукова и Натали Малиновская – в Западной. Ужас. Зачем обязательно через Прагу? – Так войска остановились, stupid girl, – зевнул Яков. – Что у тебя по истории СССР, Василий? – спросил Хрущев. – Четыре, граф. Просто… у нас учитель странный какой-то. Интроверт. – Не клевещи на Сергея Арнольдовича, – с укором заметила Аллилуева. – Он замечательный педагог. – Учителей-интровертов наш народ давно уже превратил в лагерную пыль, – произнес Сталин. – А историю своей родины надо знать. Через сорок минут самолет пошел на посадку и после долгого планирования над Баварскими Альпами приземлился на личном аэродроме Гитлера близ Берхтесгадена. Этот просторный, почти всегда пустой аэродром был обустроен в Альпах после произведенного здесь подземного атомного взрыва, расчистившего древние горы. Длинное, непривычно ровное поле аэродрома напоминало застывшее горное озеро и упиралось в гранитное лицо Гитлера, вырубленное из целой горы усилиями Арно Брекера и шести тысяч франко-английских заключенных. Умно-сосредоточенное лицо с высоким лбом, горбатым прусским носом, маленьким упрямым подбородком и красивыми властными губами со спокойной величавостью исполина смотрело на жужжащее белое насекомое, подползающее к нему по посадочной полосе. Турбины остановились, подъехал трап. – Grüss Gott, Deutschland, – встал с кресла и захрустел пальцами Хрущев. – Ой, как здесь капитально! – посмотрела в иллюминатор Веста. – Буду на горных лыжах кататься. – На саночках с мамочкой… – пробормотал Василий, собирая леденцы, выпавшие из коробки ему на колени. – Яш, дай закурить. – Хуй тебе, – прошептал одними губами Яков, надевая поданный стюардом пиджак. – Распорядись насчет экипажа, – кивнул Хрущеву Сталин и первым направился к выходу. Свежий горный ветер приятно охладил его лицо. Сталин шагнул на резиновую площадку трапа и с удовольствием вдохнул полной грудью. Внизу вождя Страны Советов ждали худой, подтянутый Мартин Борман, полноватый, коренастый фон Риббентроп и ничем не примечательный командующий лейбштандартом СС “Адольф Гитлер” Зепп Дитрих. Надежда встала рядом с супругом, и они не торопясь спустились по трапу. – Guten Tag, Herrschaften! – громко приветствовал встречающих Сталин и уверенно ступил на немецкую землю. – Herr Gensek! Ich darf Sie im Namen der Regierung des Dritten Reiches willkommen heissen! – прохрипел лиловощекий фон Риббентроп, и начались рукопожатия. Хрущев и дети Сталина присоединились к церемонии. Военный оркестр заиграл гимн Советского Союза, все на время замерли; затем Сталин с Риббентропом двинулись вдоль шеренги эсэсовского почетного караула. |