Книга Хирургия мести, страница 9 – Марина Крамер

Стаська молчала, съежившись на сиденье и опустив голову так низко, что я не видела ничего, кроме пучка волос на макушке и тонкой шеи, как-то беспомощно выглядывавшей из воротника куртки.

Чтобы как-то отвлечь ее от мыслей, я принялась рассказывать историю со своим паспортом.

— Я могу попробовать кое-что проверить через одного человека, но не сегодня, — сказала Стаська, дослушав до конца. — А ты не пробовала еще что-то с этим паспортом сделать? Ну, скажем, попытаться авиабилет купить?

— Зачем мне авиабилет?

— Если твой паспорт не действителен, на этапе заполнения данных тебе об этом напишут.

А ведь правда… Надо попробовать, может, дело действительно не в паспорте, а в том, что это на сайте интернет-магазина что-то засбоило.

— Так я не поняла, мы в кафе поедем с тобой или сразу домой, на диван?

— Пить не хочу, — просипела Стаська. — Может, просто чаю… заодно и попробуем проверить, можно ли с твоим паспортом что-то купить.

— Ты так и не расскажешь, что у тебя с голосом? — пристраиваясь за фурой в ожидании возможности обогнать ее, спросила я.

— Фониатр сказал — стрессовая реакция, пройдет со временем.

— Про стресс, понятное дело, тоже не расскажешь?

— Пока нет.

Она выпрямилась, приоткрыла окно, вынула из бардачка пачку сигарет, а из кармана куртки зажигалку, закурила. По салону распространился ментоловый аромат.

Я сама не курю, но когда при мне курит Стаська, получаю какое-то странное удовольствие, хотя в другое время табачный дым меня раздражает.

Захар курит много, но делает это исключительно в кухне, закрыв дверь и распахнув окно настежь в любую погоду, и только когда у нас гостит Стаська, ему тоже позволяется курить там, где хочется.

— Захар половину книги закончил, — сказала я, чтобы сменить тему.

— Я знаю, — огорошила меня подруга. — Он мне писал.

Я удивленно скосила глаза в ее сторону.

Никогда бы не подумала, что мой муж и моя подруга ведут переписку, а я об этом не знаю. Но никакого криминала в этом я не усмотрела, если честно — Стаську ни при каких обстоятельствах не заинтересовал бы мой Захар как мужчина, а муж мой вообще женщин не замечал, выделяя, пожалуй, лишь Стаську, да и то потому, что считал ее практически равной себе по умственным возможностям.

Так что даже в порядке бреда я не представила бы себе их состоящими в любовной связи. Но ведь о чем-то они переписываются… хотя, вполне возможно, что Стаська консультировалась по какому-то вопросу — ей часто требовались для статей какие-то комментарии, и она не раз обращалась за этим к Захару или его знакомым, если вопрос оказывался вне компетенции моего мужа.

Словно прочитав мои мысли, Стаська хмыкнула:

— Лаврова, а ведь любая нормальная баба на твоем месте уже бы в волосы мне вцепилась.

— А на твоем месте ни одна подруга не проговорилась бы о существовании такой переписки, если бы там было, за что в волосы вцепляться, — парировала я весело.

— Ничья, — констатировала подруга, и я услышала, что настроение ее слегка изменилось. — Давай заедем в то кафе, где в прошлый раз были, помнишь?

— Если оно не закрылось навечно.

Подобная ситуация частенько случалась с теми местами, которые мы со Стаськой облюбовывали для своих посиделок, просто злой рок. Стоило нам проникнуться любовью к какому-то месту, как оно прекращало существовать, как по мановению волшебной палочки.

Захар даже шутил, что мы можем неплохо зарабатывать, шантажируя хозяев разных заведений.

К счастью, с маленьким кафе под названием «Бриз» все оказалось в порядке — оно по-прежнему работало, и нам удалось уютно устроиться за столиком у большого окна. Несмотря на поздний час, народа было достаточно.

— Смотрю, у вас тут многим завтра не на службу, — хмыкнула Стаська, окидывая зал беглым, но цепким взглядом.

— Лето же.

— Жаль, курить тут нельзя.

— Можете на веранду пересесть, — предложила подошедшая официантка. — Там разрешается.

— Нет, спасибо, я потерплю, — поежилась Стаська, и от меня не укрылось, что она старается сидеть так, чтобы не отсвечивать в окне, а упоминание об открытой веранде заставило ее занервничать. — Сто пятьдесят коньяка, пожалуйста, — попросила она, хотя еще в аэропорту вроде как пить не собиралась.

— А мне латте с ореховым сиропом, — подала я голос.

— Больше ничего? — быстро набив заказ в планшете, спросила девушка, и, услышав отрицательный ответ, пожелала нам приятного вечера.

За нашим столиком воцарилась тишина.

Я исподтишка изучала Стаську, а она, похоже, не замечала этого, напряженно о чем-то думая. Ее высокий лоб перерезала морщина, брови собрались к переносице, а нижняя губа то и дело подрагивала, отчего Стаська постоянно прикусывала ее, пока, в конце концов, не сжала зубы слишком сильно:

— Черт… — она потрогала пальцами кровоточившую губу и встала. — Я сейчас…

— Погоди, — я успела перехватить ее за руку. — Возьми вот салфетки спиртовые, сядь и прижги.

Взяв голубой конвертик с салфеткой, Стаська вернулась на свое место и, приложив остро пахнущий спиртом квадратик к губе, охнула:

— Зараза… больно…

— Ничего, сейчас пройдет.

Определенно, мне совершенно не нравилось то, что происходило с моей подругой, но еще сильнее не нравилось то, что она отказывалась говорить о причинах своего странного состояния.

Я хорошо знала — приставать с расспросами бесполезно, Стаська расскажет все ровно в тот момент, когда сама решит, что нужно сделать это, и ни секундой раньше. А мои вопросы только разозлят ее и заставят еще сильнее закрыться.

Мы настолько давно дружим, что я научилась понимать и принимать ее такой, какая она есть.

Пожалуй, Стаська единственная, кому я прощаю странности поведения — с остальными я прощалась без сожаления, едва почувствовав, что мне стало некомфортно.

Правда, меня тоже нужно терпеть, чего уж там, и Стаська, надо признать, на многое закрывала глаза и часами выслушивала по телефону мои истерические вопли по поводу отсутствия работы или ссор с Захаром.

Наконец принесли наш заказ, и Стаська, взяв себя в руки, потянулась к снифтеру, в котором янтарно светился коньяк. Зажав ножку бокала между средним и указательным пальцами правой руки, Стаська поднесла его к лицу, круговым движением всколыхнула коньяк на дне и втянула ноздрями запах:

— Ненавижу, как он пахнет, — произнесла почти нежно и сделала большой глоток. — А вот как в голову сейчас двинет, люблю, — продолжила она почти весело. — Да и для голосовых связок, говорят, полезно.

Я только головой покачала, любуясь подругой.