Онлайн книга «Стрелок. Путь на Балканы»
|
На следующий день, Будищеву стало немного лучше и к нему пропустили посетителей. Ими оказались Шматов и все еще находившийся в госпитале Лиховцев. — Это ты меня приволок? — спросил Дмитрий у Федьки. — Ага, я со Степаном, — обрадованно закивал тот, и простодушно добавил: — Мы уж думали тебе каюк! — Хрен дождетесь, — скривил губы в усмешке раненый. — Мы так перепугались, — вступил в разговор Алексей. — Что с вами произошло? У Феди я, как не бился, не смог добиться вразумительного ответа. — Не помню, — покачал головой Будищев. — Упал, очнулся, гипс… — Но на вас нет гипса? — выпучил глаза вольноопределяющийся. — Разве? А чувство такое, будто всего запеленали! — Боже, вы, что, опять шутите? — Нет, я серьезен, как надгробие. — Не надо так говорить, — укоризненно покачал головой Лиховцев. — Жизнь и смерть, это очень серьезные вещи, чтобы вот так ерничать. Я теперь это точно знаю. — Да ладно тебе Леша, лучше расскажи, что нового произошло, пока я валялся в отключке? — Да ничего особенного, если не считать, что цесаревич сдал командование генерал-адъютанту Тотлебену и отбыл в Россию. Кстати, я тоже скоро за ним последую. — Как уже? — Да, госпитальное начальство решило отправить негодных к дальнейшей службе домой. Как вы понимаете, я отношусь к этой категории. — И много таких? — К сожалению, много! Безрукие, безногие, слепые, оглохшие, тяжело смотреть… — Но-но! Ты бодрость то, не теряй. — Ну, что вы, Дмитрий. У меня, как раз все хорошо. Все же я успел получить образование, так что могу служить в присутствии или частной конторе. Две ноги для этого совершенно излишни. К тому же меня ждет Софи, так что будущее видится мне исключительно в светлых тонах. А вот что будут делать другие инвалиды, я не слишком себе представляю. Ведь у многих семьи и их надо кормить. Эти люди находятся в таком унынии, что больно смотреть. — И когда вы отправляетесь? — Точно не скажу, но говорят в ближайшие пару недель нас отправят на телегах в Бургас, а оттуда морем в Севастополь. Все зависит от наличия транспорта. — Что же, счастливого пути… — Ну, прощаться пока рано, мы ведь еще увидимся. Я непременно зайду завтра, а сейчас нам пора, а то доктора будут ругаться. — Ага, спасибо. Феденька, задержись на секунду, я у тебя кое-что на ушко спрошу… — Чего, Граф? — наклонился Шматов, как только Лиховцев отошел, громыхая своей деревяшкой. — Говори… — Ладно все прошло, — поспешил он успокоить Дмитрия, сообразивший о чем тот спрашивает. — Все шито-крыто. Жандарм, правда, приходил, дознавался, да мы ему: — "знать не знаем, ведать не ведаем". Нашли, де, пораненным, у порванных проводов телеграфных, а кто и почему, бог весть! — Поверил? — А кто его знает, ирода. Должно, поверил… — Про провода, сам придумал? — Да где мне! Северьян велел так говорить. — Галеев? — Ну да, он в карауле старшим был, да увидал, как мы тебя тащим, вот и надоумил. — Ишь ты. — Ага, а еще сам пошел с Анохиным и провода оборвал, да истоптали там сапогами, будто невесть что творилось. Кровью еще набрызгали. Все чин чином. — Офигеть! — Ладно, побег я, — заторопился Федор. — Ты поправляйся скорее. Как это ни странно, но в тот день жандармы так и не появились. Не пришли они и на следующий, так что Дмитрий стал уже успокаиваться, решив что "голубые мундиры" удовольствовались версией о порче проводов и не стали копать дальше. Однако на третий день, в палату вошли два офицера, в одном из которых Будищев узнал Вельбицкого, а во втором местного поручика Васильева, частенько заходившего на станцию для проверки журналов. — Здравия желаю, вашим благородиям, — тихо поприветствовал он их. — Здравствуй, братец, — ласково начал штабс-капитан, — Как поживаешь? — Надо бы лучше, да уже некуда. — А ты не меняешься, — хохотнул жандарм. — Все такой же балагур! — Поздно уже меняться. — Ну, поздно, так поздно. Ты мне лучше расскажи, что с тобой приключилось? — Честно, ваше благородие? — Конечно, честно! — Если честно, то я ни хрена не помню. — То есть? — Вот вообще ничего. Вроде вечером уже спать собирался ложиться, а потом чернота… очнулся уже здесь. — Любопытно. А то, как тебя титулярный советник Валеев посылал линию проверить, стало быть, тоже не помнишь? — А он посылал? — Ну, не сам же ты пошел ее проверять? — Логично, — задумался на миг Дмитрий, а потом решительно заявил: — Возможно, так и было, только я все равно ничего не помню! — Ну-да, с тобой ведь такое уже бывало, — как бы про себя пробормотал штабс-капитан, не спуская с раненого глаз. Будищев в ответ промолчал, показывая всем своим видом, что и рад бы помочь, но ничего конкретного сказать не может. Вельбицкий еще немного поиграл с ним в гляделки, и, как бы невзначай, спросил: — А что, когда ты обрыв искать пошел, амбар уже горел? — Еще и амбар горел? — изумился Будищев. — Вот ночка была! — Так ты пожара не видел? — Может и видел, — пожал плечами унтер. — Говорю же, не помню. — Но, амбар-то ты видел? — Какой амбар? Тот, что на окраине деревни заброшенный стоит? — Да, он самый. — Не могу знать, ваше благородие! А почему вы спрашиваете? — А вот вопросы, — вступил, наконец, в разговор второй жандарм, — тут мы задавать будем! — Как прикажет ваше благородие! — Слушай, Будищев, — продолжил поручик, — а ведь ты нам врешь! У тебя шинель не только в крови, но и в копоти. Был ты у этого пожара… — Вашбродь, — покачал головой Дмитрий, — да я в этой шинели, половину Болгарии, будь она не ладна, на пузе прополз. И не один десяток турок на тот свет отправил, а уж сколько раз у костра ночевал, да на разных пожарищах был, мне и не упомнить! — Не кривляйся, я у сослуживцев твоих спрашивал. Еще днем она у тебя вычищена была, а тут уже закопченной оказалась. Как так? — Я же говорю, не помню, — с видом великомученика, отвечал ему Будищев. — Ну, ладно, — снова улыбнулся Вельбицкий. — А у дома, где евреи поставщики жили, ты бывал? — Это, у которого? Тут, господин штабс-капитан, деревня небольшая, да в каждом дворе, либо румынский жид на постое, либо свитский генерал на квартире. Недолго и перепутать! |