Книга Другой барабанщик , страница 38 – Уильям Мелвин Келли

Я надеялась, что жизнь вдали от родного дома, от меня, от детей окажет на него положительное влияние, но, вернувшись, он стал еще хуже. Оставаясь в доме, он обычно весь день просиживал в своем кабинете.

Именно тогда меня стало одолевать чувство одиночества. Не только оттого, что меня начала мучить мысль, что мой брак как-то окоченевает. Думаю, я это поняла и смирилась. Все дело в жизни в Саттоне, где я себя чувствовала чужой. Тут мне не с кем было поговорить. Мне казалось, что, к кому бы я ни обращалась, оказывался для меня чужаком, очередным Уилсоном, а ведь я не принадлежала к клану Уилсонов. Мои дети были Уилсонами, и, кроме того, я старалась не посвящать их как можно дольше в семейную ситуацию. Но они довольно быстро узнали, как обстоит дело в реальности. Даже Калибаны и те были Уилсонами, потому как слишком долго прожили в этой семье. А я была чужой в доме, который, как считалось, был и моим домом.

И я сделала кое-что, чего стыдилась – до недавних пор.

В детстве Дьюи так любил Такера, что тот, по его настоянию, даже спал с ним в одной комнате. Мы поставили в его детской кроватку, и в ней Такер спал. А я им обоим рассказывала сказки перед сном.

И вот как-то после очень грустного для меня дня я их уложила и начала рассказывать сказку:

– Однажды жила-была принцесса, которая…

– Мам, а она была красивая? – спросил Дьюи. Он лежал на спине.

– Конечно, красивая. Все принцессы красивые! – Такер поглядел на него и недобро усмехнулся. Он сидел в своей кроватке.

– Ну, не знаю. Да это и не так важно. Однажды она познакомилась с очаровательным принцем на балу… для художников. Гостями бала были художники, рисовавшие картины. – Помню, я тогда воображала себя писательницей и использовала для своих сочинений автобиографические темы.

– Мам, а какие картины они рисовали?

– Ну, портреты, сельские пейзажи, такие картины.

В комнате было темно. В окне виднелась яркая луна, и я различала во тьме силуэт сидящего Такера. А Дьюи натянул одеяло под подбородок.

– Так вот, принцесса влюбилась в очаровательного принца, и скоро они поженились.

– Мам, это уже конец, так быстро? – Дьюи был разочарован.

– Нет, дорогой, дальше было еще кое-что. Эта история имеет продолжение после конца. – И тут я поняла, что делаю. Но остановиться уже не могла.

– Это как? – не понял Дьюи.

Такер шевельнулся, и лунный свет выхватил из тьмы стекла его очков.

– Дьюи, да ты послушай рассказ, и она тебе скажет, как.

– Но как же история может продолжаться после конца?

– Это история твоей мамы. Она может рассказывать, как ей хочется.

– А, – протянул Дьюи.

И я продолжала:

– Очень скоро они поженились, и принц отвез ее в самый прекрасный замок, какой только есть на свете. Замок стоял на высокой горе. Они жили там счастливо, пока однажды принц не поехал на войну и вернулся с нее с тяжелой раной.

Дьюи шумно задышал, и я поняла, что он засыпает. Но Такер слушал мой рассказ с интересом. И даже если бы и он заснул, думаю, я бы все равно продолжала рассказывать, потому что мне хотелось выговорить все это вслух, пускай даже и таким способом:

– Принц вернулся очень печальный, потому что он проиграл битву, и от этого принцесса тоже загрустила. Но она поняла, что ничем не может помочь принцу. Через некоторое время он вовсе перестал с ней разговаривать, хотя раньше они разговаривали постоянно. И принцессе в замке стало очень одиноко. Потому что ей не с кем было разговаривать. – Теперь, когда я об этом вспоминаю, мне становится очень стыдно за себя. Ну как же я, взрослая женщина, выдаю историю своей жизни за сказку и рассказываю ее маленькому ребенку, доверяясь ему, как бы исповедуясь. Но это не самое плохое…

– Ей не с кем было разговаривать, не с кем было почувствовать себя счастливой, и ей стало очень одиноко. И она так часто подумывала о том, чтобы сбежать оттуда и вернуться в замок своего отца, но на самом деле ей не хотелось так поступить. Потому что она очень любила очаровательного принца и не хотела его покидать. Но она стала все чаще задумываться о бегстве. Однажды она даже сообщила принцу, о чем она думает, но ему вроде было все равно. Он сказал ей:

– Ками… – Я чуть не назвала свое имя. Я покраснела, но в темноте это не было заметно. И я прекратила рассказ, потому что поняла, что поступаю неправильно. Я-то думала, что разговариваю сама с собой, но, подняв голову, заметила блеск очков Такера. Он все еще сидел в кровати, выпрямившись, как суслик. И я почувствовала, что еще немного – и я расплачусь.

– Ну, Такер, милый, пора спать.

– А вы до конца не расскажете, миссус Уилсон?

– Это не слишком веселая сказка. Ни радости, ни фейерверка в ней нет. Тебе лучше не слушать ее конец.

– Но я хочу, мэм. Мне нравится эта сказка.

– Нравится? Почему?

– Она о реальных живых людях, которых я знаю.

– А может, сказка про драконов или войну была бы лучше?

– Нет, мэм. В них я не верю.

– Ну, милый, у этой сказки нет конца. Ты сам ее закончи. Как бы ты ее закончил?

– Я?

– Да, давай рассказывай! Что, по-твоему, должна сделать принцесса? – Я думала, что мы играем. Я же не по-настоящему его спрашивала. Ему тогда было всего девять!

Я взглянула на него: вижу, задумался. Он сидел, завернувшись в одеяло, и в лунном сиянии казалось, что он стоит по живот в белой воде. Он посмотрел на окно, потом на меня:

– Я думаю, принцессе стоит подождать. Ей не надо никуда бежать.

– Почему? – Теперь я уже не играла.

Он пристально посмотрел на меня, как старинный приятель, который все знал и про Дэвида, и про меня и собирался дать мне совет, как поступить.

– Потому что принц проснется как-нибудь и все сделает, как надо.

От его слов я занервничала, почувствовав себя дурой и немного безумной. Откуда ему знать: ему же только девять лет! Но я все равно занервничала.

И я стала ждать, проживая день за днем, давая себе обещание, что, если и на следующий день ничего такого не случится, я обращусь к брату, он – адвокат, и попрошу начать бракоразводный процесс. И каждый вечер я уговаривала себя еще немного подождать – до следующего дня.

Так я прождала несколько лет, пока в прошлом году не приняла решение: все, хватит, больше я не могу ждать, потому что я заслуживаю чуть большего, чем имею, и что двадцать лет такого брака – более чем достаточно.

Как-то вечером я сказала Такеру, что мне нужно будет съездить в Нью-Марсель, и попросила его приготовить завтра машину к десяти утра. Я встала, оделась в темное, точно собралась на кладбище – потому что такое у меня в то утро было настроение, – выпила чашку кофе, взяла сумочку, вышла из дома и села в машину. Тут я расплакалась и плакала всю дорогу до Саттона и потом, когда мы миновали Истерн-Ридж и ущелье Хармона. С вершины горного хребта я увидела вдалеке Нью-Марсель, он маячил пятном сквозь марево. Мы проехали через весь город, и Такер затормозил у конторы моего брата. И я сказала ему, что, если срочно понадоблюсь, он найдет меня в адвокатском бюро Р.У. ДеВиллета.