Книга Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни , страница 84 – Кира Лоранс

После двух переездов Ольга с Никитой осели на Таганке, в большом «сталинском» доме с тихим, зеленым двором. Из этого двора в воскресенье, в разгар нежаркого летнего дня Ольга отправилась пешком вдоль Москвы-реки. Это был ее любимый маршрут, «круг почета», как называл его Никита: по набережной до Кремля, с заходом на Красную площадь, через Москворецкий мост в Замоскворечье, по Большой Ордынке или Пятницкой улице – там были возможны варианты – до Садового кольца и назад, на Таганку, домой. Обычно такая прогулка занимала у нее часа три, не больше. Даже с передышкой в кофейне.

Но сегодня все пошло по-другому. В этот раз со своего «круга почета» Ольга вернулась домой поздним вечером.

Виной всему был пожилой человек с тросточкой. Он одиноко стоял у перехода через неширокую Пятницкую улицу. Мимо него одна за другой мчались машины. Никто не принимал во внимание старичка, который не решался ступить на пешеходную «зебру».

– Вам помочь? – поколебавшись, спросила Ольга. Что-то толкнуло ее к интеллигентного вида дедку. – Давайте вместе перейдем. Возьмите меня под руку.

– Спасибо, моя милая! – Выговор у старичка был профессорский, в хорошем смысле московский. – Только за свою долгую жизнь я привык к тому, что женщины берут меня под руку, а не наоборот. Менять привычки мне, пожалуй, поздновато. Поэтому – прошу!

Он галантно согнул в локте свободную от трости руку.

В первый момент Ольга смутилась. Однако глаза у старичка были такие умные и добрые, а манеры настолько подкупающе старомодные, что спорить с ним не было ни малейшей возможности.

Дедок шел с трудом, тяжело опираясь на палку. Ольга попыталась незаметно поддержать его, но тот лишь взглянул на нее искоса, и она снова смутилась – несмотря на физическую немощь, пожилой человек оставался мужчиной.

Большая черная машина нетерпеливо накатывалась на полосы пешеходного перехода все ближе и ближе к их ногам. Ольга яростно зыркнула на водителя через плечо своего спутника, так что тот вжался в сиденье, а его машина встала, как вкопанная.

– Как вы его, моя милая, одним взглядом срезали! – усмехнулся старичок уже на другой стороне улицы, когда за их спиной взвизгнули шины. – Вы откуда родом будете? Не казачка случайно?

Ольга в изумлении уставилась на него. Ее отец и правда был из старинного казацкого рода. Только по каким признакам ее спутник определил это за прошедшие несколько минут, ей было совершенно непонятно.

– Да, по отцовской линии из сибирских казаков. А как вы узнали?!

– Так взглянуть, чтобы человек на месте окаменел, деточка, только настоящая казачка может. Моя покойная супруга родилась в Ростове-на-Дону, ее дед был казачьим атаманом, – грустно улыбнулся дедок. – Я, знаете ли, не робкого десятка человек. В жизни много повидал: и войну, и разруху, и чиновничий, как сейчас выражаются, беспредел. Никого не боялся. Имел склонность не то чтобы храбро, скорее, безрассудно себя вести. А вот когда жена сердилась, сердце в пятки уходило. Правда, и приласкать без слов она могла, одним взглядом – как будто в бархат укутывала.

Он спохватился:

– Что-то я разболтался! Как вас зовут, деточка, позвольте спросить?

– Ольга.

Старичок отработанным жестом повесил трость рукоятью на сгиб локтя и накрыл ее руку своей сухой ладонью.

– Спасибо, Оленька! Сделали подарок старику. На нас не часто обращают внимание, поэтому такие моменты особенно ценны. Не сердитесь, я спрошу: почему вы такая грустная? Может, расскажете? Не знаю, смогу ли я вам чем-нибудь помочь, но точно выслушаю и не обижу. Иногда и этого бывает достаточно. А может, и подскажу что-нибудь. Если захотите, конечно.

– Простите, а вас как зовут? – спросила Ольга больше для того, чтобы немного потянуть время.

Все этого было слишком неожиданно. С одной стороны, обычная модель ее поведения не допускала откровенного разговора на личные темы. А с первым встречным такой разговор был просто невозможен. С другой стороны, сердце почему-то тянулось к этому дедушке с добрыми глазами.

– Лев Вениаминович.

Дедок слегка склонил голову, представляясь.

– Какое звучное у вас имя, – Ольга продолжала избегать ответа на вопрос, прислушиваясь к себе. – Лев Вениаминович. Вы, наверное, профессор, не меньше.

– Выше берите, Оленька, я целый академик, – с юмором ответил Лев Вениаминович. – Уже не работаю в полную силу, но на разные заседания меня приглашают в первом ряду, а то и в президиуме, посидеть. В презентационных, так сказать, целях.

Он отпустил Ольгину руку и снова оперся на трость.

– Вы не торопитесь, Оленька? Вон мой дом. – Дедок взмахнул палкой. – Может, пройдетесь со стариком еще немного?

– Конечно, Лев Вениаминович! С удовольствием.

Ольга нисколько не покривила душой. Ей не хотелось расставаться с ним так скоро. Они медленно двинулись по тротуару.

– А что касается имени… Знаете, деточка, мне больше всего нравилось, когда меня звали Левушкой. После смерти супруги так называть меня стало некому. Теперь остались только «папа», «дедушка» и «леввитаминыч».

– Как-как?! – изумилась Ольга.

– Витаминыч, – с улыбкой повторил академик. – Я же знаю, что никто не трудится выговаривать мое замысловатое отчество. За глаза так и называют, Витаминычем. Но, хотел бы заметить, это совсем не обидно. Наоборот! На мой взгляд, наличие клички – это свидетельство, так сказать, популярности.

– А вот у меня никогда не было клички, хотя среди моих друзей они в большом ходу. По вашей теории, это значит, что я личность не популярная? – с некоторым вызовом спросила Ольга.

Академик виртуозно держал баланс между галантностью и иронией.

– Нет, деточка. Вы совершенно другое дело. Таким красивым женщинам никто не осмеливается давать прозвища. Из подобострастия, так сказать. Он остановился и ободряюще посмотрел на Ольгу.

– Ну вот, вы уже улыбаетесь!

Ольге показалось, что мудрые, все понимающие глаза заглянули ей прямо в душу. И неожиданно для себя самой она вдруг заплакала.

Витаминыч спокойно, без всякой суеты достал из внутреннего кармана великоватого пиджака носовой платок, развернул его и вложил в руку Ольги.

– Ничего, деточка, так тоже можно. Хочется плакать – поплачьте. Только недолго, а то нос уже начал краснеть. Хотя что это я говорю… Вы и с красным носом останетесь красавицей!

Ольга растерянно смотрела на платок. Он был из детства – большой, клетчатый, хорошо наглаженный, с каким-то слабым цветочным запахом. Возможно, от туалетного мыла, которое лежало среди белья.

– Не стесняйтесь!

Академик прекрасно понял ее смущение.

– Я, Оленька, по старинке люблю хорошие мужские платки. Так и не привык к современным бумажным.

Ольга стала осторожно промокать слезы. Она хлюпала носом, но сморкаться в душистый батист не решалась.