Книга Узкие улочки жизни, страница 22 – Вероника Иванова

Можно сколько угодно уверять собеседника, что его мысли мне неинтересны, что я не собираюсь его читать, а если случайно и ухвачу пару каких-то обрывков, то тут же постараюсь забыть их содержание. Можно клясться всеми святыми и демонами, что чужие мысли доставляют мне гораздо больше неприятностей, чем их хозяевам. Можно доставать удостоверение сьюпа, тыкать его сомневающемуся в нос и напоминать, что мне строжайше запрещено давать ход сведениям, полученным из сознания людей. Можно...

Многое можно делать, но ещё большее делать нельзя.

Первый раз столкнувшись с попыткой отгородиться, я удивился. Потом обижался, негодовал, ругался, переживал, оскорблялся... Всего хватало. Но в конце концов вынужден был смириться со своей судьбой. Единственное, что помогало мне не потерять собственное здравое сознание, это детская вера в чудо. Вера в то, что когда-нибудь я встречу человека, который не будет бояться открыться передо мной, не будет бояться распахнуть свои мысли настежь. И он вовсе не будет ангелом, в этом я уверен на двести процентов! Потому что чистота помыслов и откровенность — совсем разные вещи.

«В конце концов, я ничего не потеряю. А может, что-то и приобрету...»

Вот так-то. Корысть всегда перевешивает. Но в данном случае стремление к выгоде обоюдно, и нет причин лицемерно осуждать инспектора Берга за разглашение служебных тайн.

— Дело слишком подозрительное, Джек.

— Основания?

Йоаким отправил в рот последние капли кофе и с видимым сожалением поставил чашку на блюдце.

— Что тебе известно о покойной?

— Мне должно быть что-то известно? — Пробую удивиться, но видимо, леди Оливия в очередной раз оказалась права, потому что инспектор укоризненно дёргает подбородком.

Есть на свете люди, ненавидящие игру в кошки-мышки, я сам принадлежу к их числу, но на моё счастье, и мой старый знакомый не терпит долгие допросные прелюдии, особенно, если у него на руках имеются весомые улики.

Вместо того чтобы по примеру младшего инспектора принять загадочный вид и начать задавать так называемые «наводящие вопросы», Берг вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенную пополам прозрачную папку с листом бумаги, хорошо знакомым мне хотя бы потому, что я сам заказывал в типографии мелкооптовую партию бланков договоров для салона.

Папка легла на стол передо мной.

— Не видишь ничего странного?

Мог бы и не спрашивать. Конечно, вижу, и увиденное удивляет меня не меньше, чем моего собеседника.

Бесцеремонный мазок ядовито-голубого маркера проходит по одной из строчек договора, выделяя слова: «...до окончания календарного срока жизни...»

— Что это может означать, по-твоему?

Забавно, но мне хочется задать тот же вопрос, только некому.

— С ходу не отвечу.

— А если не торопиться? Если подумать?

В некоторых делах, что думай, что не думай, результат один.

— Этот листок побывал в руках у многих человек?

— Обижаешь! — усмехнулся Берг. — Только в моих. К счастью, мы с криминалистами прибыли на место одновременно, и я успел урвать этот десерт прямо у них из-под носа. Конечно, придётся вернуть, на предмет снятия отпечатков и прочего, но... Я ведь всё правильно понял?

О да! Вообще, мыслительному процессу герра старшего инспектора можно только позавидовать. Я бы, к примеру, сообразил, что делать, минут через десять, если бы вообще сообразил.

— Мои отпечатки на нём обязательно будут. В конце концов, я собственноручно вписывал реквизиты Заказчика.

Берг автоматически кивнул, отмечая в памяти предложенное объяснение, но голову моего собеседника занимали совсем другие мысли, торопящиеся выйти наружу:

— Есть шанс, что получится?

Не надо быть сьюпом, чтобы почувствовать нарастающий в полицейском азарт. Я и сам таким был, увлекающимся и упорным, но жизнь перемалывает характер вернее, чем самые тяжёлые мельничные жернова.

— Шанс всегда есть.

— Попробуешь?

Растерянно поднимаю взгляд:

— Я?

Берг посмотрел мне прямо в глаза, впервые за всё время беседы:

— Да.

— Это несколько... незаконно.

— Ты всё ещё сьюп.

— И похоже, умру им, но всё равно... Йоаким, вмешательство медиума оформляется официально. Нужен запрос в соответствующие инстанции и прочее в том же духе. Можно оформить задним числом, разумеется, но зачем рисковать? Бухгалтерия тебя не погладит по шёрстке за такое своеволие.

Он хитро подмигнул:

— У меня свои подходы к бухгалтерам. Особенно к одной... Но это так, к слову. Попробуешь?

Никогда не любил торопиться ни с выводами, ни с активными действиями, предпочитая прежде первого и второго немножко подумать. Герр старший инспектор настаивает? Странно. Спешка в экспертизе вещественных доказательств обычно вызывается либо высокой степенью угрозы для жизни, либо... Конкуренцией между разными бригадами криминалистов. Эх, заглянуть бы повнимательнее в сознание Берга, чтобы убедиться в том или другом варианте развития событий, но это будет нечестно по отношению к старому знакомому, да и совершенно не интересно. Лучше попробую сделать то, о чём меня просят.

Дешёвая офисная папка из прозрачной плёнки — прекрасная защита результатов деятельности человеческого сознания. Да-да, мысли тоже оставляют следы, и ещё какие! В большинстве случаев даже не нужно прилагать усилий, чтобы прочитать письмо, что называется, «с того света». Правда, иногда и никакие увеличивающие линзы не помогают.

Она выделила маркером строчку, в которой упоминалось окончание срока хранения нашей коммерческой тайны, стало быть, рука фроляйн Нейман касалась бумаги чуть ниже, примерно в этом месте...

«Окончания срока жизни... Срока жизни... Срока жизни... Но разве я живу? Сколько ещё лет пройдёт прежде, чем... Не хочешь жить, так возьми и умри? Я хочу жить? Нет... Значит, мне нужно умереть...»

Ничего не понимаю. Одни вопросы без ответов. Обычно человек, обдумывая важное решение, на каждое сомнение нанизывает по меньшей мере с десяток доводов «за» и «против», спорит с самим собой, зачастую срываясь на ругань, но в данном случае ситуация совсем другая. Женщина не была уверена, но нисколечко не сомневалась. Более того, я не почувствовал заднего плана мыслей, и это довольно странно.

Каждое мгновение бодрствования человек переполнен мыслями, подавляющую часть которых он не осознает и осознавать не собирается, но тем не менее, гул и гомон словесно неоформленных размышлений присутствует всегда, и с определённой периодичностью во все потоки просачиваются обрывки обитательниц под-потокового пространства. Конечно, если имеешь дело не с живым объектом, а только со следами его мыслей, шанс внятно разобрать содержание непрошенных пришелиц крайне мал, но само присутствие определяется без проблем. Почему же «посмертная записка», оставленная фроляйн Нейман, кажется мне поддельной?