Книга Узкие улочки жизни, страница 65 – Вероника Иванова

— Присаживайся.

— А это удобно? — усомнилась Ева, осторожно поглядывая в сторону листающего спортивный журнал охранника.

— Жестковато, но сойдёт.

— Я не о том! Вдруг здесь нельзя сидеть?

— Можно, не волнуйся. Доброе утро, герр Тохе!

Дородный мужчина оторвал взгляд от красочного фоторепортажа и приветственно махнул рукой:

— Доброе, Джек. Пропуск-то не забыл сегодня?

— Нет, всё при мне.

— Ну и славно. — Он перевернул страницу и снова углубился в чтение.

Глаза Евы, без краски выглядящие совсем светлыми и беззащитными, изумлённо расширились.

— Ты его знаешь? Откуда?

— Правильнее было бы спросить, откуда он знает меня.

Девушка не поняла намёк:

— И?

— Присядем?

Фроляйн Цилинска поёрзала по пластиковому щиту подоконника и выжидательно уставилась на меня. Я сел рядом, раскрыл сумку, которую прихватил с собой из дома, и стал извлекать на свет божий предметы, уместные разве что на загородном пикнике.

— Что это? И... зачем?

— Термос. Тебе нужно успокоиться, а для достижения этой цели нет ничего лучше чая с молоком. Правда, не всякий чай подойдёт.

— Ты ещё скажи: не всякое молоко! — фыркнула Ева.

— Вы совершенно правы, фроляйн, не всякое. На мой вкус, лучше брать пожирнее.

— Издеваешься?

— Ни в коем разе. Вот, держи, — я протянул девушке кружку с дымящимся бурым настоем. — Понюхай сейчас, потому что после добавления молока все ощущения изменятся.

Фроляйн Цилинска послушно поднесла чайную посудину поближе к лицу, вдохнула поднимающийся пар и сморщилась:

— Фуууу, какая гадость! Пахнет землёй и чем-то гнилым.

— Всё верно. Этот чай выдерживают в земле до достижения зрелости.

— Я не буду это пить.

— А вот так?

Я долил в кружку молока.

— Нууу...

И цвет, и вкус стали намного мягче, это мне было известно наверняка. Конечно, к пу-эру нужна привычка, а главное, не стоит пить его слишком часто, потому что... Уходит очарование прикосновения к целительным тайнам древности, а вместе с ним ослабевают и целительные силы чая, не в последнюю очередь основывающиеся на вдохновенной вере.

— Можешь не пить всё, но хотя бы попробуй.

Ева зажмурилась и сделала отчаянный глоток, после которого довольно надолго замолчала, задумчиво крутя кружку в ладонях.

— Очень гадко?

— Терпимо.

— Скорее, терпко, и что ещё важнее, сытно, но не давит на желудок. А тебе сейчас нужно чувствовать себя бодрой.

— А почему ты раньше не поил меня таким чаем?

— Потому что для него нужны особенные ситуации, вот как сегодня, к примеру.

— Даааа, сегодня... — Она снова пригубила чай и, словно набравшись решимости, спросила: — Так что ты хотел мне объяснить?

Нисколько не хотел, девочка, но есть слово «надо», и от него никуда не спрячешься.

— Через несколько минут тебе предстоит пройти экзамен, и я хочу, чтобы ты не думала о его возможном результате, ни плохом, ни хорошем.

— Как же можно не думать, ведь после него... — Ева взволнованно осеклась.

Представляешь себе, что всё в твоей жизни бесповоротно изменится? Правильно. Но это только одна сторона монеты, а сейчас я покажу тебе другую.

— Давай просто рассмотрим два варианта: провал и успех, хорошо?

Как и все молодые люди, фроляйн Цилинска хотела получать решения всех задач сразу и в полном объёме, не напрягая разум логическими цепочками, но поскольку знала, что со мной подобный номер не проходит, покорно вздохнула:

— Ну давай.

— В случае успеха ты получаешь статус сьюпа и, если у тебя ещё не присмотрено места постоянной работы, становишься на учёт в Коллегии и получаешь пособие до тех пор, пока не начнёшь зарабатывать сама. В случае провала ты всего-навсего продолжаешь жить, как жила, и остаёшься в салоне, пока он тебе не надоест. Всё понятно?

— Да, но... Ты говоришь о званиях, должностях, деньгах. А как же я сама?

— А что ты?

Девушка стиснула кружку в побелевших от напряжения пальцах.

— Ты не сказал, что случится со мной внутри, если я...

— Проиграешь или выиграешь? Я не могу этого сказать.

— Врёшь. Ты не хочешь.

Заявление несколько безапелляционное, но впрочем, справедливое. Я могу предположить правдоподобное развитие событий и по тому, и по другому сценарию, но если заранее рассказать, какие имеются обходные пути, никто никогда не проложит прямые.

— Перед экзаменом тебе важнее знать совсем другое.

— Что, например?

— Как поступать, чтобы добиться успеха.

— А если я хочу проиграть? — Она впилась в меня немигающим взглядом. — Ты можешь меня научить?

Проигрывать? Эх, глупышка, об этом охотно и совершенно бескорыстно позаботятся другие.

— Откуда у тебя взялось такое желание?

— Я...

«Не могу, мне нельзя, слышишь, нельзя! Я натворю одних только бед, потому что...»

— Думаешь, ты не готова?

Ответом мне послужило молчание, в данном случае означающее полное и беспрекословное согласие с вопрошающим.

— Вот что, фроляйн. Если уж на то пошло, вы никогда не будете готовы к тому, что должно произойти. Каждый новый день будет предлагать вам задачи, с которыми вы раньше никогда не сталкивались, и каждый раз решения придётся принимать наобум, руководствуясь только памятью о прожитых на этом свете днях.

А память, как известно, штука ненадёжная и беспринципно-коварная.

— Значит, нет никакого смысла продолжать... — Тихо заключила Ева.

— Есть.

— Но я... Я не смогу... Я не переживу, если ошибусь ещё раз!

— Переживёшь. Как предотвращать беды, не знаю, но бороться с их последствиями я тебя научу.

— Обещаешь?

— Разве я когда-нибудь тебе врал?

— Всегда, — беспомощно улыбнулась фроляйн Цилинска.

— Тогда внимательно выслушай ещё одно моё враньё. Когда войдёшь в зал, выкинь из головы все мысли об экзамене. Считай его чем-то вроде поездки в метро или прогулки по парку: да, опасность может подстерегать везде, но она совсем не обязательно появится у тебя на пути. Обдумывай свои ответы спокойно, ни в коем случае не торопись, как бы тебя ни подгоняли. Не обращай внимания на реакцию членов комиссии, они всё равно не огласят свой вердикт до завершения экзамена, а тогда уже будет поздно о чём-то сожалеть. Понятно? Веди себя так, как привыкла, не подстраивайся ни под кого. И чувствуй себя свободно!