Онлайн книга «Возвращение домой»
|
– А лошади? Вы еще ездите вместе верхом? – Да почти нет. Молнию я продала, а нового пони так и не купила. И охота приказала долго жить: всех гончих усыпили еще в начале войны. – Теперь, когда война кончилась, может быть, охота возобновится. – Да, может быть. Лавди нашла посудное полотенце и начала очень медленно перетирать тарелки и чашки, складывая их затем на стол. – Лавди, ты счастлива? Лавди вынула из сушилки очередную тарелку. – Ты не знаешь, кто это сказал, что замужество – золотая птичья клетка, выставленная в саду? – Не знаю. – Все вольные птицы мечтают попасть в эту клетку, а те, которые сидят внутри, стремятся вырваться на свободу… Ты – вольная пташка, можешь лететь, куда захочешь. – Нет, не могу – у меня Джесс на руках. – А в клетку не хочешь? – Нет. – И ни один морячок по тебе не вздыхает? Не могу в это поверить. Не говори только, что ты все еще любишь Эдварда. – Эдварда нет в живых уже много лет. – Прости, я не должна была так говорить. – Ничего страшного, он ведь был твоим братом. Лавди вытерла еще пару тарелок. – Мне всегда казалось, что Джереми к тебе неравнодушен. Джудит упорно отскребала присохшие крошки теста. – Наверно, тебе показалось. – Вы поддерживали связь? Переписывались? – Нет. Последний раз мы встречались с ним в начале сорок второго года в Лондоне. Как раз накануне сдачи Сингапура. Больше я его не видела и никаких известий от него не получала. – Вы поссорились? – Нет. Думаю, просто мы решили пойти каждый своей дорогой. – Удивительно, почему он до сих пор не женился. Теперь ему уже, кажется, тридцать семь – почти старик. Наверно, когда он вернется, его отец уйдет на покой и Джереми возьмет на себя все фурункулы и бородавки в округе. – К чему он всегда и стремился. Последняя тарелка и, наконец, чайник. Джудит вытащила затычку и стала смотреть, как мыльная вода исчезает в сливном отверстии. – Вот и все. Она развязала передник и повесила его на крючок, потом развернулась и прислонилась спиной к краю мойки. Лавди взяла с сушилки и вытерла последнюю тарелку. – Прости, – сказала она. – За что? – нахмурилась Джудит. – За мои слова насчет Эдварда. Я последнее время говорю ужасные вещи, но я это не нарочно. Придешь ко мне в Лиджи? Ты ведь так и не видела мой чудесный домик в законченном виде. Я люблю ферму, люблю животных. И Ната тоже люблю, несмотря на его несносный характер. Она оттянула обтрепанный рукав свитера и взглянула на свои часы: – Бог ты мой, мне надо идти. У меня на кухне все вверх дном, да еще нужно приготовить Уолтеру чай и уложить Ната… – Не уходи, – остановила ее Джудит. – Но мне пора, – возразила Лавди. – Еще пять минут. Мне нужно тебе кое-что сказать. – Ну? – Обещаешь выслушать меня до конца, не перебивая? – Хорошо. Лавди уселась на стол, ссутулилась и стала болтать ногами. – Валяй. – Это касается Гаса. Лавди оцепенела. В холодной, с каменным полом судомойне повисла тишина. Только гудел тихонько холодильник, и капало из одного крана. Кап, кап… – Говори. Джудит рассказала. – …И тогда он сказал, что ему пора возвращаться на корабль, мы вызвали такси и простились. И он уехал. Все, конец. Лавди сдержала слово – не перебивала, не задавала вопросов. Просто сидела и слушала, неподвижная, как изваяние. И теперь тоже ничего не сказала. – На корабле я написала ему письмо и в Гибралтаре отправила, но он не ответил. – Как он? – Трудно сказать. Выглядел прекрасно, учитывая, через что ему пришлось пройти. Похудел, но он ведь и никогда толстяком не был. И вид у него был усталый, впрочем, это неудивительно. – Почему он не дал о себе знать?! – Я же говорю, он не мог. Отправил одно-единственное письмо, и то родителям. А они ничего не знали о вас – о тебе, Диане, полковнике. Даже если они получили его письмо, все равно не могли известить тебя. – Я была так уверена, что он погиб. – Я знаю, Лавди. – Я как бы ощущала всеми фибрами души. – Ты не должна винить себя. – Что теперь с ним будет? – С ним все будет в порядке. Шотландские полки необычайно дружны, это всем известно. Словно одна большая семья. Друзья его не бросят. – Я не хочу, чтобы он сюда приезжал. – Понимаю. По правде говоря, я не думаю, что Гас тоже пришел бы в восторг от такой идеи. – Он верил в то, что я буду его ждать? – Да. – Другого ответа быть не могло. – О господи… – Под падающим с потолка холодным светом лампы лицо Лавди казалось бескровным и осунувшимся, в глазах было отсутствующее выражение. – Мне очень жаль, Лавди. – Это я во всем виновата, я одна. – Мне очень неприятно, что пришлось рассказать тебе об этом. – Он жив. Мне бы радоваться, а не сидеть тут, точно в трауре. – И нелегко мне было сказать Гасу о тебе. О том, что ты замужем. – Это разные вещи. Для меня это был конец чего-то, а для Гаса это начало новой жизни. По крайней мере, он не нищий, у него есть дом. Есть куда вернуться. – А ты? – Мне грех жаловаться. У меня есть муж, сын, ферма. Нанчерроу. Мама и папчик. Мэри. Все, чего я всегда хотела. – Она чуть помолчала, потом спросила: – Мама с папчиком знают о Гасе? – Нет. Я хотела сначала рассказать тебе. Если хочешь, я пойду прямо сейчас и скажу им. – Нет, я сама. Когда вы с Джесс уйдете. Так будет лучше. – Лавди опять посмотрела на часы. – А потом мне надо будет срочно бежать домой. – Она спрыгнула со стола. – Уолтер заждется чая. – Ты в порядке? – Да. – На миг Лавди задумалась, а потом вдруг ухмыльнулась, и Джудит увидела перед собой прежнюю Лавди – озорную, бесшабашную, своенравную девчонку. – В полном порядке. На следующее утро, в понедельник, Диана приехала на машине в Дауэр-хаус. После завтрака все в доме разбрелись кто куда. Сначала Анна потопала вниз по склону в роузмаллионскую начальную школу, с ранцем за плечами и с печеньем для второго завтрака в кармане. Потом укатила в Пензанс Бидди – сегодня она работала в Красном Кресте. Джесс, которая не так давно открыла для себя в саду «хижину» и сразу же влюбилась в этот очаровательный уединенный домишко, отправили прибраться там, и, вооружившись веником, щетками и тряпками, она радостно помчалась выполнять такое приятное задание. |