Онлайн книга «Служанка»
|
– Я скучала без тебя, Штефан, – словно подслушав его мысли, тихо сказала Бранимира и коснулась его руки своей. Ее голос звучал так нежно, так просительно. Только вот взгляд оставался зеркальным, и неизвестно почему, его это разозлило. Хотелось заглянуть в душу, прочитать, понять, что думает эта непостижимая женщина, но он видел в темной глубине лишь собственное отражение. – Я безумно хотела оказаться рядом, и вот я здесь, – шептала Мира. – Как же я соскучилась, Штефан... Она поднялась со стула и подошла к нему, склонилась, окутала своими волосами, оплела руками, приникла к губам, напоила горечью поцелуя. И он сдался. Вопросы могут и подождать. Сначала он отпустит своего зверя, даст ему то, чего лишил прошлой ночью, позволит утолить черную страсть, а потом… Потом уже выяснит, в чем истинная причина приезда Миры, что привело ее в Белвиль и заставило быть такой нежной и настойчивой одновременно. – Штефан… Женское тело так близко, так доступно. И он отринул сомнения – рванул шнуровку корсета, положил ладони на обнажившуюся грудь, отодвинул мешающуюся ткань платья и почувствовал, как сорвалось дыхание. – Возьми меня, Штефан, – как безумная шептала Бранимира, впиваясь ногтями в его спину. – Так, как ты умеешь! – она стонала, извиваясь у него на коленях, подставляла под его губы бесстыдно торчащие соски, умоляла не сдерживаться. – Я не могу без тебя… – горячечно выкрикивала она. – Бери меня, сильнее, выпусти своего зверя, не сдерживай его! И зверь услышал, вырвался на свободу, взял свое. То, что считал своим по праву сильного. Женщины, враги, добыча – он не различал разницы. Догнать, повалить, присвоить или убить – у зверя все было просто и понятно. И Штефан позволил ему насладиться победой, дал возможность получить то, чего лишил вчера, с той невинной девочкой, безыскусные поцелуи которой до сих пор бередили душу воспоминанием сладости и особого, ни с чем не сравнимого ощущения молодости и весны. Но его все больше затягивало в темный омут, и все осталось позади: и бездонные синие глаза, и неумелые прикосновения маленьких пальчиков, и робкая, как расцветающий варнийский лотос, страсть. – Ты мой, Штефан! – почти рычала Бранимира, и его зверь согласно рычал в ответ. – Не отпущу… Не отдам… В той фурии, что скакала сейчас на нем, никто не узнал бы благонравную и утонченную леди Берден. И это сочетание льда и огня, которое в ней было, привычно будоражило, взывая к самым темным струнам его души, искажало реальность, заставляло забыть обо всем, кроме кипящей черной бездны, в которую его утягивало безвозвратно. Застонав, Штефан отпустил себя, позволив зверю делать то, что хотелось, и впился зубами в заманчиво пульсирующую на белой коже шеи вену. А дальше все слилось в бесконечный калейдоскоп страсти, стонов и одуряющего запаха крови, из которого они оба вынырнули лишь ближе к рассвету – обессиленные, измученные, потерявшие человеческий облик и само представление о том, где они и что с ними происходит. *** Илинка Я стояла у гостевых покоев и с отчаянием смотрела на дверь, из-за которой доносились громкие звуки чужой любви. Приезжая леди не стеснялась в проявлении чувств. Она стонала, кричала, даже рычала, и ее вопли разносились по всему этажу, вызывая понимающие усмешки женщин и одобрительные возгласы мужчин. Не знаю, какая нелегкая принесла меня к комнатам гостьи и удерживала, не давая уйти, но я не могла пошевелиться, слушая бессвязные слова и низкий, утробный рык зверя. Я чувствовала, что эту, приезжую, своенравный зверь арна признает. Возможно, не любит, но и не отталкивает, как меня. Не считает угрозой своему хозяину. И если ему придется выбирать, он выберет Бранимиру Берден, способную разделить с ним животную страсть. Я стояла, вслушивалась в бесстыдные звуки чужой любви и медленно умирала. Сгорала на острие ревности и боли. Мучилась, но не могла сделать шаг назад. – Штефан, скажи, что ты мой! – послышался страстный выкрик. – Скажи! – Твой, – словно ножом ударил меня в грудь низкий голос арна. – Весь твой… Штефан добавил что-то еще, но я уже не слышала. Медленно, точно слепая, ничего не видя перед собой, побрела к лестнице. Вот и все. Арн сам подтвердил, что принадлежит этой оленденской чужачке, сам отрекся от того, что было между нами. Да что там? Он, наверное, уже и не помнит прошлую ночь. Это для меня после нее жизнь изменилась, а для него все было обычным развлечением. – Илинка? Встревоженный голос дана Кражича вырвал меня из тисков боли, что сжали душу и не давали вздохнуть. Управляющего не было в замке минувшей ночью, он за Владко охотился. Видно, поймал, раз так быстро вернулся. – Что это с тобой, девочка? Дан Кражич оказался на моем пути. Я хотела его обойти, но дан не позволил. Крепко взял меня за подбородок и заглянул в глаза. – Ты чего? – спросил он. – Случилось что? Я покачала головой. Ничего не случилось. Ничего… И говорить не о чем. – Идем-ка со мной, – прочитав что-то в моих глазах, решительно сказал дан Кражич. Он ухватил меня за руку и повел за собой. А я шла и раздумывала над тем, что теперь делать. Нельзя мне больше в замке оставаться. Не смогу я на арна и его зазнобу смотреть. Не выдержу. Уходить нужно. Хватит чужой жизнью жить. Не стоит больше ждать. Паница, видать, забыла про меня, а я сижу, дожидаюсь, пока кто-то за меня мою судьбу решит. Нет уж. Хватит. Надо возвращаться. Повидаюсь с матушкой, узнаю, как мое дело продвигается, с Паницей посоветуюсь. А там и решу, как дальше быть. – Проходи, – открыв дверь своего кабинета, подтолкнул меня в комнату дан Кражич. – Садись и пиши, что с тобой приключилось. Я посмотрела на чистый лист бумаги, а потом решительно взяла в руки перо, обмакнула его в чернила и вывела: «Прошу выдать мне расчет и документы». Управляющий склонился надо мной, прочитал написанное и лицо его потемнело. – Значит, уходить собралась? – спросил он, задумчиво поглаживая кончик светлой косы. Я кивнула. – А причину сказать не хочешь? Я помотала головой. – Понятно, – медленно произнес дан Кражич, и взгляд его помрачнел. – Это из-за арна? Я снова отрицательно помотала головой и придвинула бумагу ближе. – Да вижу я все, – проворчал управляющий. – Только вот понять не могу, какая нелегкая тебя из замка гонит. Я взяла перо и быстро дописала: «Хочу вернуться на родину. Надоело в сырости жить, по солнцу истосковалась». – Ишь ты, – хмыкнул дан. – Солнца, значит, захотелось. Замерзла… Он снова пригладил косу, отошел к окну и уставился на вершину горы, за которую цеплялись темные тучи. Я терпеливо ждала, пока он подумает. Про себя-то я уже твердо решила, что и минуты лишней в замке не останусь. Не отдадут документы – так уйду, лишь бы от арна подальше. |