Онлайн книга «Я стану твоим зеркалом. Избранные интервью Энди Уорхола. 1962-1987»
К кому? Лес Левин. А-а, я… я никогда о нем не слышал. А-а, не слышали? Нет. Я забыл где, но в одной статье вас сравнивали с Лесом Левиным. Да, серьезно? Да, это было в Times или еще где-то. А-а. Что-то типа «Битва Энди Уорхола с Пластикмэном» [139]. О, нет, я… я никогда не читал эту статью. Ну… ясно. А правда, что «Уорхол» – это анаграмма «Харлоу»? Что? Это правда, что «Уорхол» – анаграмма «Харлоу»? Кое-кто нам так сказал. Что? Что «Уорхол» – анаграмма «Харлоу». Ну, вы знаете. Нет, я не… Что? Что-о? Вы знаете. Это андеграунд?.. Это анаграмма. Анаграмма. Вот-вот. Анаграмма «Харлоу». Ага. А-а. Да. Хорошо. Э-э… одну минуточку. Как вы относитесь к The Kinks? The Kinks? Да. О, они замечательные. Хорошо, это просто здорово. Спасибо. Есть ли какие-то художники из школы поп-арта, которыми вы восхищаетесь? Нет, мне все они нравятся. Что вы сейчас читаете? Да просто газеты. У вас есть любимый писатель? Нет, мне нравятся писатели, которые печатаются, не подписываясь. А-а. У нас в Gunnery News публикации выходят неподписанными. Да, серьезно? Без подписей. Ну, вообще-то мы иногда подписываемся. Но это не повод для гордости. Собираетесь ли вы в ближайшем будущем жениться? О да. Э-э, на ком вы собираетесь жениться? Э-э, на девушке по имени Джейн Форд. Да, серьезно? Это хорошо. Можно нам сделать в Gunnery News эксклюзивный материал про это? Да, конечно же. И когда у вас свадьба? Э-э, скоро. Алло… Как вы относитесь к амфетаминам? Ну-у, не знаю. Я хочу сказать, вы и сами… Большинство наших знакомых ничего такого не принимает. Один человек где-то читал, что вы подсадили всех своих суперзвезд на «колеса», чтобы подчинить их вашей воле. Неправда. Люди, сидящие на «колесах», обычно подчиняют своей воле тебя. Тогда вы могли бы давать им «колеса», и они бы от вас зависели. Понимаете? Какой вы религии, мистер Уорхол? Ну-у, я верю во все религии. Такой уж я человек. Вы когда-то были коммерческим иллюстратором, верно? Я хочу сказать, ну, знаете… О да. Э-э-э… И остаюсь им до сих пор. Ага. Но, может быть, что-то… ну, знаете… Что? Какое-то внезапное событие заставило вас сменить стиль? Нет. Какой ваш фильм вам нравится больше всего? Ну-у-у… Вам какой-нибудь из них нравится? Э-э, пока нет. А когда начнет нравиться, как вы думаете? Ну-у, не знаю. Ага. Все мы до сих пор просто экспериментируем. Ага. Вы любите шнитт-лук? Что? Вы любите шнитт-лук? Шнитт-лук? Да. Шнитт-лук? Да. Что такое шнитт-лук? Вы имеете в виду то, что кладут… В творожно-сырную пасту. Что? В творожно-сырную пасту! О да, понимаю. Класс. Это ведь вы создали DOM? Да. И как там идут дела? Ну-у, у нас его давно уже отобрали. Правда? Но он все еще функционирует, верно? О да, функционирует. А велики ли успехи вашего романа? Ну-у, его переиздали в бумажной обложке. Правда? Да. На него очень большой спрос? Ага. А как там книжка, которую вы сделали, – ну та, со всякими раскладными страницами и другими штучками? Э-э-э… ну-у, по-моему, она до сих пор имеет успех. Э-э. По какой цене она продавалась? Ну-у, не знаю. У нее было две цены. Они всегда на все устанавливают две цены. Вам это скорее понравилось? Э-э, ну да, понравилось, скорее. Сэр, вы ездили в лекционные турне? Что? Вы читали лекции? Нет, мы перестали это делать. Только что прочли одну, дня два назад, в Хьюстоне, но мы этим мало занимаемся. Понимаете, у нас в школе есть такой предмет – кино, и планировалось пригласить вас. Но, наверно… вы берете ужасно много денег? Ох, не знаю, сколько мы берем. Об этом надо говорить с Полом [Полом Моррисси]. Вам в принципе было бы интересно прочесть лекцию в частной школе? О да. Вы бы это сделали? Что? В частной школе? Ну, может быть, да, может, вы напишете нам? Конечно. Ну-у, мне пора идти. Газета выйдет очень скоро, мы вам пришлем экземпляр. Хорошо. Спасибо, сэр. Хорошо, пока. Пока. Семидесятые
22. Энди Уорхол, киношник: «Трудно быть самому себе сценарием»
Летиция Кент Vogue. 1 марта 1970 года «“Кухня” Уорхола – пожалуй, самый лучший фильм, который вообще был снят о ХХ веке, но смотреть его почти невыносимо. Раздражает, что камера снимает с одной точки средние планы. За столом сидят Эди Седжвик и еще какие-то люди; Эди простужена и все время сморкается; один парень то и дело открывает холодильник и снова закрывает. Они разговаривают, а ты не можешь понять ни слова. Выдержать это зрелище почти невозможно, но… когда в будущем люди захотят узнать о бунтах в наших городах, то, наверно, именно этот фильм им все расскажет». |