Книга Луна в кармане, страница 37 – Сара Дессен

– Это точно, – тихо промолвила я. Если кто и мог простить меня за то, как я поступила, то это Морган. – Что у него за история?

Она убрала поднос и аккуратно сложила тряпку.

– У Нормана много проблем с семьей. Его отец – Норман Карсвел. У него свой автосалон – тот, с прожектором, прямо перед мостом. Ты, наверное, видела рекламу. Седой мужик, постоянно размахивает руками и кричит о выгодных сделках.

– Да, – кивнула я. Этот ролик часто показывали во время рестлинга. – Видела.

– В общем, он здесь большая шишка. Городской совет, туристический совет и все такое. У Нормана два старших брата, и оба занялись бизнесом. Но сам он…

Морган замолчала, когда хлопнула дверь кладовой, и подождала, пока Норман с горстью лимонов выйдет на улицу.

– Норман по природе своей – не продавец машин, – продолжила она. – И пару лет назад, когда он начал говорить о том, чтобы подать документы на факультет искусств, его отец просто с катушек слетел. Заявил, что не будет оплачивать учебу, это пустая трата времени и все такое. Это было просто нелепо. Норман уже получил стипендию. Он такой талантливый, Коули! Ты бы видела его работы.

Я вспомнила о картине в доме Миры и о портретах Морган и Изабель.

Норман остановился на крыльце и все разглядывал свои лимоны. Он подбросил один в воздух и поймал его.

– В общем, – произнесла Морган, вытаскивая очередной поднос, – все стало так плохо, что Норман съехал от отца. Это произошло в прошлом году, ему тогда было семнадцать лет. Он сложил все свои вещи в машину и жил в ней, возле мусорных баков, пока Мира не предложила ему переехать к ней. Это было в ту же неделю, когда тот кот появился полуживой у нее на крыльце. Мира приютила обоих.

– Ух ты, – сказала я, глядя на Нормана, который все еще подбрасывал и ловил лимоны. – Это поразительно. Ну что его отец так себя повел.

– Ну он решил, кого хочет сделать из сына. Слишком много ожиданий. – Морган говорила это, не глядя на меня, но я понимала, что в ее рассказе заключается урок, который должна усвоить именно я. – И так грустно, что его отец просто не может понять, – вздохнула она. – Никогда не понимал.

– Чего именно? – спросила я.

Норман подбросил лимон вверх, подкручивая его одной рукой. Через минуту добавил еще один, теперь используя обе руки.

– Нашего Нормана, – ответила Морган.

К лимонам присоединился третий, Норман жонглировал ими, подбрасывая все выше, пока они не слились в одну сплошную желтую полосу.

– Он просто… – Морган выглянула в окно и улыбнулась, – особенный, Коули. Поэтому будь к нему повнимательнее.

– Хорошо, – кивнула я и вернулась к работе.

После смены я вышла на улицу и увидела Нормана около мусорных баков. Он искал что-то на заднем сиденье машины.

– Привет, – сказала я.

Норман едва поднял голову:

– Привет.

Я присела на тротуар:

– Как дела?

– Ничего, – ответил он, не отводя глаз от автомобиля. Норман вытащил холст и прислонил его к бамперу, потом положил поверх него еще один.

– Это новые работы? – спросила я.

Он покачал головой:

– Старье.

– Слушай, Норман, – медленно произнесла я, зная, что это важно. – Я надеюсь, ты дашь мне еще один шанс. И все-таки напишешь мой портрет.

– Тебе же неинтересно!

– Мне интересно. Я сглупила. Я забыла.

Наконец он поднял голову:

– Не надо делать мне одолжение. У меня есть другие возможности.

– Знаю, но я хотела – хочу – попробовать.

Норман наклонился, чтобы получше поставить холсты. Я видела, как двигаются под футболкой его лопатки.

– У меня в последнее время много дел, – сказал он.

Я не была готова упрашивать его, мне и так было стыдно.

– Ладно. – Я встала и собралась идти обратно в кафе.

Я уже открывала заднюю дверь, когда вдруг Норман произнес:

– Я не подумал об этом, предлагая тебе позировать.

Я продолжала стоять на пороге.

– Портрет – это большой проект, – продолжил он. – За день не справиться.

– У меня есть время, – заметила я.

Норман снова отвернулся к машине. Я не знала, почему это для меня так важно, но вернуть расположение Нормана стало моим самым заветным желанием. Я молча стояла и мысленно просила его обернуться. Норман не обернулся. Я уже заходила в помещение, когда услышала, как он тихо сказал:

– Ну хорошо, время пока есть.

Я почувствовала, как расслабились мои плечи, и выдохнула, хотя до этого даже не замечала, что задержала дыхание.

– Спасибо, Норман, – промолвила я.

– Но, – строго продолжил он, – горячий шоколад ты упустила. Второго шанса не будет.

– Я переживу. Когда начнем?

– Очки еще у тебя? – спросил Норман.

– Да.

– Приходи с ними сегодня вечером, часов в восемь, и я сделаю эскиз. После этого будем работать у меня по вечерам и здесь днем. – Он развернулся и захлопнул крышку багажника.

– Здесь? Ты можешь рисовать тут?

– Да, – ответил он. – Вот на этом самом месте. Под вывеской. – Норман указал куда-то над моей головой. – Увидимся вечером.

Я обернулась и увидела вывеску, на которую прежде никогда не обращала внимания. Она была белая, красными буквами написано: «Разгрузка», и чуть пониже: «Только машины “Последнего шанса”».

– Договорились, – сказала я. – Я приду.

Впервые увидев комнату Нормана, я подумала, что там царит беспорядок. Теперь поняла, что тем вечером лицезрела аккуратно организованную вселенную. Вселенную Нормана. У каждой вещи здесь было свое место – от огромной коллекции пластмассовых коллекционных фигурок героев комиксов, расставленных на нижней полке по росту, как на ежегодной фотографии класса, до манекенов, которые были с ним в день нашей первой встречи и теперь сидели в рядок вдоль стены, будто дожидаясь своей очереди. На верстаке стояли банки из-под детского питания, каждая заполненная чем-то своим – моющей жидкостью, винтиками, разноцветными канцелярскими кнопками, ржавыми гвоздями, стеклянными шариками, ракушками, крошечными кукольными головами. Казалось, Норман может взять любой предмет и придать его существованию смысл.

Стены были выкрашены белой краской и завешаны картинами – некоторые я уже видела, например портрет Морган и Изабель, другие заметила впервые. Тема солнцезащитных очков просматривалась, однако, только на еще одном холсте.

Это был портрет молодого мужчины. Со стильной стрижкой «ежиком», в белой рубашке с галстуком, в черных брюках и солнцезащитных очках, он стоял, облокотившись на автомобиль, сложив руки на груди. Небо на фоне было бескрайним и голубым, мужчина смеялся, запрокинув голову, словно ему только что рассказали смешной анекдот.